– Нет-нет, вовсе не поздно, – ответила она, едва заметно нервничая. – Я как раз думала о вас, потому что сегодня разговаривала с моей тетушкой из Рокфорда.
– Да? – Тернер совершенно не понимал, какое отношение к делу имеет тетушка из Рокфорда.
– Моя мать, – продолжала Мэри Джо Стюарт, – всю жизнь избегала разговора о моем вынужденном знакомстве с клиникой Хансингера. Она умерла десять лет назад, так и не рассказав мне, каким образом узнала о существовании Хансингера и как устроила меня к нему в клинику. А вот тетушка, которая моложе моей мамы на два года, как выяснилось, все это знала. Сегодня я разговаривала с ней по телефону, и она вспомнила, что все было организовано через медсестру по имени Хуанита Брэгг.
Тернер почувствовал, что ему повезло. Придерживая трубку плечом, он поспешно записал названное имя.
– Я поискала ее имя в телефонном справочнике, – продолжала Мэри Джо Стюарт, – и выяснила, что она все еще живет в этом городе, в новом комплексе для богатых стариков и старух.
Сердце Тернера радостно забилось в предчувствии успеха.
– Вы звонили ей? – спросил он миссис Стюарт.
– Да, но из нее трудно вытянуть даже одно слово. Похоже, она хочет денег за свои воспоминания.
“Что-что, а деньги у меня есть!” – с облегчением подумал Тернер.
– Я даже не знаю, как мне быть, – продолжала она. – Вы говорили, что можете приехать в Литл-Рок. Когда именно?
– Собственно говоря, я сейчас в Литл-Роке, сижу в аэропорту – вынужденная посадка из-за нелетной погоды, – пояснил Тернер.
После долгой паузы Мэри Джо Стюарт тихо сказала:
– Это судьба.
Новый комплекс роскошных домов с просторными квартирами, предназначенный для одиноких пожилых людей с хорошими деньгами, находился в одном из тихих районов города. Мэри Джо Стюарт назвала Тернеру адрес и дала телефон Хуаниты Брэгг.
Пообещав себе, что пошлет Мэри Джо Стюарт две дюжины свежих роз, Тернер торопливо попрощался с ней и тут же набрал номер телефона Хуаниты Брэгг.
– Квартира Хуаниты Брэгг, – раздался слегка картавый голос пожилой женщины. – Слушаю вас.
Тернер представился.
– Миссис Брэгг, мне сказали, что в прошлом вы помогали молодым женщинам, которые, что называется, попали в беду. И эта помощь была связана с клиникой доктора Роланда Хансингера в Кодоре, штат Оклахома.
– Кто вам сказал обо мне?
– Мэри Джо Стюарт. Недавно она звонила вам.
– Вы ее адвокат?
– В этом деле я представляю интересы нескольких людей сразу.
– Кого, например?
– Например, одного человека из Филадельфии, который считает, что в пятьдесят седьмом году в клинике Хансингера был рожден его внебрачный сын. Он хочет разыскать своего сына, и это очень важно для него.
Наступила томительно долгая пауза.
– Что ж, – прозвучал наконец в трубке картавый голос, в котором появились приторно-сладкие нотки, – я знаю кое-что из того, что происходило в клинике Хансингера в пятьдесят седьмом году, но мне необходимо освежить память.
– В данный момент меня больше интересует рождение другого мальчика, появившегося на свет семнадцатого марта шестьдесят восьмого года.
– Не слишком ли много вы хотите узнать, молодой человек?
– Я готов хорошо заплатить за достоверную информацию.
– Сколько?
– Это зависит от того, какую именно информацию вы мне предоставите.
– Ах вот как… – Хуанита Брэгг задумалась на несколько секунд. – В свое время я вела тщательный дневник с именами, датами, фактами и прочее. Записи велись приблизительно с пятьдесят шестого по шестьдесят девятый год.
– Сколько там имен, миссис Брэгг?
– Кажется, около тридцати пяти.
Тернер чуть не вскрикнул от неожиданной удачи. Его охватила эйфория.
– Я сейчас в аэропорту Литл-Рока. Когда вы сможете принять меня?
– Прямо сейчас, голубчик, – отозвалась Хуанита Брэгг. Тернер взглянул на часы – было десять вечера.
– Я возьму такси и немедленно приеду к вам. Возможно, меня будет сопровождать молодая женщина, моя клиентка.
Тернер сказал эту фразу, подумав, что Джей наверняка согласится поехать к ней, когда он расскажет, какая удача ждет их там.
– Женщина? – переспросила та несколько разочарованным голосом.
– Клиентка, – повторил Тернер и торопливо попрощался, пока старуха не передумала.
Вернувшись в бар, Тернер нашел Тальбо с наполовину выпитым бокалом бурбона в руке.
– Мне нужно отлучиться по делу на несколько часов, вам придется подождать меня в аэропорту. И не слишком увлекайтесь спиртным, иначе мне придется нанять другого пилота.
Тальбо равнодушно пожал плечами и бросил как бы невзначай:
– А ваша подруга, кажется, того… улетела.
– Что? – замер Тернер.
– Объявили посадку на рейс до Талсы, и она, по-моему, улетела, – пояснил француз. – Кстати, на вашем месте я не стал бы слишком долго тянуть с вылетом. В такую погоду в любой момент небо снова затянут облака, и тогда пиши пропало.
Но Тернер уже не слышал его рассуждений. Он стремительно бросился к выходу на летное поле.
Пассажиры медленно спускались по лестнице на мокрое поле, но Джей среди них не было видно.
– Джей! – отчаянно крикнул он. – Джей!
Никто не отозвался. Джей улетела.
Глава 20
Бобби Мидус уже много часов лежал на сеновале, проклиная Лабони.
Сухие былинки щекотали его кожу и ноздри, снизу иногда доносился звук копыт. Сильно пахло конским навозом. Он то и дело представлял себе, как бы ему сейчас было хорошо и уютно в теплой сухой постели с Долорес.
Дождь прекратился, но с крыши продолжало капать. Воздух после дождя был сырой и холодный.
Дверь сеновала была наполовину приоткрыта, и через проем Бобби видел то и дело скрывавшуюся в облаках луну, слабо освещавшую валявшийся на опушке сливовой рощи труп белой дворняги.
На сеновале жили мыши, которых Бобби просто не выносил. Он слышал их писк и шуршание. Еще на сеновале жила сова, и Бобби нечаянно вляпался в ее свежий помет.
Этот чертов Лабони начинал действовать ему на нервы. Тоже, понимаешь, новый Гитлер нашелся! А Кодор – Третий рейх, что ли?
Когда-то Бобби очень уважал Лабони, чуть не боготворил. Но потом, когда ему пришлось столкнуться с безжалостными убийствами, когда он сам по его приказу убил Лютера, Бобби перестал относиться к нему как к кумиру. К тому же по городу стали ходить странные слухи.
Довольно долго Лабони жил вместе со светловолосой подружкой по имени Джиневра. И вот она стала жаловаться своим приятельницам, будто он избивает ее, чтобы возбудиться, иначе у него не получается. Эти слухи дошли до Бобби и сильно удивили его, потому что сам он всегда был готов к совокуплению и никогда не имел проблем с эрекцией. Однако Коуди шепотом подтвердил справедливость слухов и сказал, что еще в школе Лабони предпочитал “странный грубый” секс.
В один прекрасный день Джиневра исчезла, словно в воздухе растворилась. Лабони сказал, что она уехала жить к двоюродной сестре в штат Висконсин, однако никто прежде не слышал, чтобы у Джиневры была кузина. Так или иначе, но о Джиневре больше никогда не слышали и ее никто не видел.
Потом Лабони подцепил блондинку из Талсы, которая переехала к нему жить. Невысокая, с широкими плечами и узкими бедрами, с короткой мальчишеской стрижкой, она очень походила на паренька с красивым женственным лицом. Ее звали Кара.
Примерно через полгода она вся в слезах явилась в приемный покой больницы Маунт-Кодора. У нее была разбита губа, под глазом красовался свежий кровоподтек. Вечером того же дня ее видели на станции междугородных автобусов. В руках у Кары был небольшой чемодан, и когда ее спросили, куда она направляется, Кара со злостью ответила, что едет куда глаза глядят, подальше от этого чертова места, и никогда больше сюда не вернется.
С тех пор Кару больше никто не видел, и сам Лабони ни разу не вспомнил о ней, по крайней мере на людях.