— Ты напугал меня до чертиков, — Ди обхватывает мою шею руками и крепко прижимает к себе.
Отрываю ее от пола и кружу, отчего она заливисто смеется. У нас с мелкой разница всего год, а еще мы очень близки. Настолько, что, наверное, не смогли бы жить в разных городах.
— Прогуливаешь пары, сестренка? — ставлю ее на ноги и заботливо целую в лоб. С последней нашей встречи прошла целая неделя.
Она морщится и, фыркнув, отстраняется от меня. С самого детства ее бесил такой жест. Будто Ди маленькая девочка, к которой относятся со снисхождением. Для меня она и правда малышка, которую я готов защищать от любого, кто посмотрит не “так” в ее сторону. Хотя зачастую Диана ведет себя куда старше двадцатилетних сверстниц, она достаточно умная девочка.
— Можно подумать такое возможно, — сестра садится на стул и поправляет свое бежевое строгое платье, длинной до колен. — Просто хотела узнать, как поживает мой братишка. Ты обещал мне обед на прошлой неделе.
— Прости, замотался с тренировками, к тому же Беркут снова подкинул проблем.
— Да уж, сочувствую. Алина говорила, что он устроил настолько масштабную вечеринку, что на следующий день его отец рвал и метал.
— Теперь у него будет куда больше времени, для удовлетворения собственного эго.
Во мне снова вспыхивает горечь поражения.
— Только не говори, что ты его… — она делает губы трубочкой и смотрит так пронзительно, будто в ее глазах сканер.
— Шутишь что ли?
— Ну… — Ди жмет плечами. — Ты на такое, конечно, не способен. Хотя кто знает, до чего может довести Кирилл. Кстати, я приготовила тебе обед, — она кивает на сковороду на плите. — Все как ты любишь: отбивные и жареная картошка.
— Вау! А я думал, там азиатская паста, — я подхожу к плите и заглядываю в сковородку.
— Слушай, Матвей, я хотела попросить тебя…
Ди не успевает договорить, так как мой телефон начинает звонить. На экране высвечивается фотография отца. С губ слетает вздох, и я с неохотой принимаю вызов.
— Я звонил тебе несколько часов назад, — суровый, сухой голос лишенный каких-либо эмоций звучит на том конце. Конечно, кто бы сомневался.
— У меня была тренировка, мы отрабатываем сл…
— Матвей, я уже сотню раз повторял — футбол это не твое будущее. Ты обязан уделять внимание фирме и появляться чаще здесь, а не на поле, пиная мяч. Он не прокормит тебя в будущем.
Сжимаю гаджет пальцами, отчего раздается треск. В такие минуты, я ненавижу отца и нашу семью. Право на достижение цели всей жизни? Нет, у нас не слышали о таком.
— Завтра жду тебя в офисе и будь добр надеть костюм, вместо футбольной формы.
Мое согласие папе не нужно, он сбрасывает вызов, оставляя в моей груди дыру, размером с Мариинскую впадину. Ему плевать, что футбол — все о чем я мечтаю с того момента, как впервые коснулся мяча и почувствовал аромат скошенной травы на футбольном поле.
Еще мальчишкой, я представлял себя кем-то вроде будущего Пеле, который однажды зажжет сердца многих своей игрой. Правда, в моем случае, таланта не хватило, и я заменял насколько мог отсутствие данных бесконечными тренировками. В такие мгновения ненависть к Беркуту становилась особенно ядовитой, у этого прожигателя жизни есть в руках то, чего у меня никогда не будет: врождённые данные.
Откидываю телефон на гранитную столешницу и сжимаю ее край пальцами. Обязанности, долг, имидж, статус — вот краткое описание наших взаимоотношений с отцом. Его маниакальная способность контролировать каждого человека в поле своего зрения сводит с ума. Сначала он сделал из нашей матери свою тень, теперь взялся за нас с Ди. И если я в какой-то степени могу дать ему отпор, то сестра с каждым разом становится, все больше похожа на мать. Безликой.
— Знаешь, мне кажется, мы могли бы прямо сейчас отправиться в корейский ресторанчик, чтобы ты мог искупить свою вину передо мной, — Диана подходит и прислоняется лбом к моему плечу.
Усмехнувшись себе под нос, поворачиваю голову. Мы оба выросли под гнетом тирании собственного родителя, но плюс в том, что даже в таких ситуациях мы всегда рядом.
— Мою вину?
Она энергично кивает.
— Представь, ты, я, токпокки. Что может быть лучше?
Хохотнув, обнимаю сестру за плечи и прижимаю к себе.
— Просто скажи, что не хочешь платить, — подкалываю я. — Кстати, что ты хотела сказать?
Сестра закусывает губу, бросает быстрый взгляд в зеркало за моей спиной, а затем улыбается настолько фальшивой улыбкой, что во мне просыпается кровожадный инстинкт, готовый прибить каждого, кто ее обидит.