Она плюхнулась в кресло. События этого вечера крутились в голове, отказываясь складываться в осмысленную картину.
Грабитель в доме у бабули… а ее самой нет.
Это ведь может быть просто совпадением, правда? И уж конечно, тот человек – из плоти, пусть даже и выглядел так, словно правда сделан из камня…
Да нет, это все воображение. Хэтти была не из тех, кто утверждает, будто видел НЛО, которое на поверку оказывается вертолетом, птицей или тарелочкой для фрисби. Она не верила в Санта-Клауса и даже не загадывала желание, задувая свечи на именинном торте.
К несчастью, тревожило ее не только это.
Письмо от бабули. «Приезжайте, пожалуйста, ко мне».
Хэтти и без того была уверена, что с этим письмом что-то не так, а теперь начинала понимать, что именно. В нем сквозило такое… отчаяние. Бабуле не просто захотелось внуков повидать, ей нужна была помощь.
Как будто она чего-то боялась.
Это вряд ли, конечно, но с бабулей наверняка ничего не скажешь. Присылала же она Хэтти на дни рождения веточки вместо подарков. Каждый год, неизменно. Без открыток, просто пакет, а в нем – кусок дерева. На десять лет – короткая прямая веточка дуба; на одиннадцать – извилистая, как змейка, веточка ольхи. На двенадцать лет Хэтти получила колючую ветку остролиста, такую большую, что ее доставили курьером, завернутую в газету; когда папа расписывался в получении, почтальон как-то странно взглянул на Хэтти, отчего та покраснела.
Бабуля никогда не объясняла, зачем шлет такие странные подарки. Хэтти не спрашивала, боясь показаться грубой, поэтому просто писала письмо с благодарностями, а всякую новую веточку прятала подальше в шкаф и благополучно забывала о ней. Что еще было делать?
Последний раз бабуля прислала тонкую ветку плакучей ивы. Пришла она всего пару недель назад, на тринадцатый день рождения. Бабуля не забыла о Хэтти, как обычно, а веточка отправилась к остальным в шкаф. Собирать пыль.
Ей вдруг стало грустно.
– Хэтти!
Она подняла взгляд.
– Вот ты снова серчаешь. У тебя лицо серчательное.
– Созерцательное, – поправила Хэтти.
– И ты всю помадку сейчас съешь.
И то верно, сообразила Хэтти. Она запустила пальцы в помадку со вкусом рома и изюма и держала в руке недоеденный кусок.
– Бери ты тоже, – предложила она. – Неплохо, главное – обкусывать вокруг изюма. И не обращать внимания на вкус рома.
Джонатан покачал головой.
– Хэтти, я тоже серчал. – Он вдруг показался ей намного меньше и младше, сплошь большие глаза и кудряшки. – Мне не нравится это место.
– Из-за сов?
– Нет, я вообще про все это место. Про деревню. Тут как-то… все по-другому. Страшновато.
Хэтти неуютно поерзала в кресле.
– Просто непривычно. – Она оглядела комнату, присматриваясь к пыльным совам, что затаились, подобно хищникам, в тени и следили за ней круглыми глазищами. Если честно, ей тут тоже не нравилось.
– Грабитель же не вернется, да?
– Ни за что, – соврала Хэтти. – Да и вообще, папа же запер дом.
Джонатан кивнул. Тем временем на экране телевизора комик дал оценить пирог жюри и те морщились, тыча в угощение вилками.
– Как думаешь, где она? – спросил наконец Джонатан. – Ее же не… Ее ведь не похитили, да? Может, ее просто… нет? Как… как…
Его глаза заблестели в свете экрана.
У Хэтти сдавило в груди. Вслух о маме братишка почти никогда не вспоминал. Раньше она думала, что это просто потому, что он еще маленький и ничего не помнит. Но когда стала старше, то начала в этом сомневаться. Его мучило то же чувство, что и ее саму. Не могло не мучить, ведь оно было таким сильным. Как огромная черная дыра в сердце семьи. Как туча, нависшая надо всем.
Хэтти пересела на кровать к Джонатану. Хотелось заключить его в объятия, но этим Хэтти признала бы кое-что. Признала бы, о чем они говорят на самом деле.
– Я не знаю, что случилось с бабулей, – вместо этого сказала Хэтти. – Но где бы она ни была, мы ее найдем. Обещаю тебе.
Позднее, когда свет выключили, когда Джонатан уже уснул, а папин храп доносился аж из соседней комнаты, Хэтти лежала на кровати, глядя в потолок.
Это было ее любимое время суток. Время, когда не надо быть хорошей, благоразумной старшей сестрой, какой она нужна была папе. Время, когда она могла вдоволь подумать о маме.
Но сегодня все ее мысли занимала бабуля.
Старушка Дидра Гавелл, живущая в небольшой деревушке, совершенно одна.