Погруженный в финансовые расчеты, Иван Петрович не заметил, да и не мог заметить, как мир вокруг него дрогнул и начал меняться. И совсем не в лучшую сторону. Словно некто один за другим начал гасить вокруг него светильники, и в образующиеся сумерки, крадучись, вошли низкие уродливые тени, пока принюхиваясь, пока еще туго соображая своим невещественным мозгом…
Ничего не заметил Иван Петрович, проходя в раздумии парковыми дорожками. За ржавым чертовым колесом шел небольшой участок густого запущенного ельника. Он решил спрямить дорогу и направился в зеленую чащу по едва заметной тропинке, надеясь выскочить через пару минут к западным парковым воротам, от которых больница находилась всего лишь в двух кварталах.
Вначале детектив услышал негромкие голоса, затем под зелеными разлапистыми елочками увидел мужчин, сидевших на корточках вокруг мятой газеты с остатками неприхотливой закуски. Две пустые бутылки водки блестели поодаль. Немного дальше из-под куста можжевельника торчали ноги в дешевых синих спортивных штанах. И потому как они торчали, Иван Петрович понял, что принадлежат они совсем неподвижному человеку.
— Опаньки! — Вырвалось у него. — Я не помешал?
— Проходи! — зло отозвался худой, взвинченный мужик в синей майке и закатанных до колен трико.
— Можешь присоединиться, — засмеялся другой, рыхлый беловолосый парень.
Был еще и третий, полуголый до пояса. Он ничего не говорил. Он сидел молча, на корточках, и чистил пучком травы лезвие длинного кухонного ножа с черной пластмассовой рукояткой.
— Понял, — торопливо сказал Иван Петрович и обогнул компашку.
— Что ты понял… понял он, — услышал вслед себе. — Понятливый какой…
С бьющимся сердцем, живой и невредимый Шмыга выскочил туда, куда и намеревался — к западным воротам.
Неподвижное тело в сочетании с ножом, чье лезвие чистили, еще ничего не означало. Один из товарищей перепил — попробуй, попей водочку при такой жаре и влажности. Сморило, прилег отдохнуть. А трава прекрасно счищает с металла запах рыбных консервов, например. Он сам всегда чистил травой лезвие своего «золлингера», когда на пикнике открывал консервы. Нож длинный, кухонный — так гуляли сначала на квартире, взяли какой под руку подвернулся, и переместились в парк, под елочки.
«Не надо ничего выдумывать, — убеждал он себя. — Прекрасный летний вечер. Люди сидят, выпивают и закусывают, делятся планами на дальнейшую трудовую жизнь».
Хорошее объяснение. Несмотря на некоторые противоречия, скажем, спать на мокрой после дождя траве не совсем уютно, да и выглядели граждане довольно трезво… объяснение казалось простым, логичным, и, главное, разрешало ему спокойно продолжать заниматься своим делом, за которое ему выдали аванс и неплохо заплатят по завершении. А совать свой нос в чужие дела, да еще задарма… нет, это не его стиль!
Так решила его голова, однако ноги распорядились по-другому и понесли его к ближайшему телефону-автомату.
— Привет, Толич. Я на секунду отвлеку тебя.
— Передумал? — обрадовано воскликнул Зосимов.
— Нет, извини. В дворцовом парке какая-то неточная компания. Один в кустах лежит, другой нож вытирает. Кажется, криминал. Кто сегодня дежурный следователь?
— Ну, я, — кисло сказал Зосимов. — И что ты хочешь?
— Пошли кого-нибудь из ментов проверить.
— Оно тебе надо? Раз в неделю администрация парка субботники проводит. Найдут, пошлют телефонограмму.
— И потом «из-за выраженных гнилостных изменений причину смерти установить не удалось», да?
— Да… но это не в мое дежурство.
— А распишут дело тебе, помяни мое слово. Ладно, петух прокукарекал, а солнце может не вставать. Я гражданский долг исполнил: просигнализировал в правоохранительные органы. Пока, тороплюсь.
— Может, все-таки зайдешь? Обещал расплатиться…
— Не сейчас. Проблемку одну решить надо.
— Давай, решай, — разочарованно отозвался Толич.