— Так. Я ее всю ночь под окнами караулил, она меня в «ЧС» сразу закинула и дома окопалась. Потом предков ее заметил и, включив дурачка, все-таки прорвался к ней и попытался с ней поговорить. Меня послали в дальние дали. Я не знаю, что делать. Надеюсь, только, что завтра она придет на учебу, а там уж я ее просто украду и привезу сюда. Дальше буду действовать по обстоятельствам.
— Что еще за Кариночка такая? Случайно не та баба, с которой, ты Ветров, в «Газгольдере» тискался? — задумчиво потянул Гордеев, и я заржал в голос. Да, это была нервная истерика, но уж как есть.
— Вот тебя кто просил языком молотить, а, Стасичка? — закатил глаза Рома и всплеснул руками, — Да, я тогда был слегка навеселе. Ну мне все равно было кого жарить, ясно? А тут эта явилась, юбку почти до трусов как давай задирать. Дальше все как в тумане. Проснулся — гипс.
— Ты там в своей звонилке пошерсти, тоже может что интересное найдется, — устало выдавил я и снова прикрыл глаза, уже особо ни на что, не надеясь и ничему не удивляясь.
И все-таки нашлось. В удаленных файлах на телефоне Ромы обнаружились скрины, типа нашей с ним переписки. Я когда ее прочитал, чуть зубы в порошок от досады не стер. И, черт, неужели она решила, что я мог такое про нее написать? Я что, по ее мнению, животное какое?
Бревно? Да мне в жизни ни с кем не было так хорошо, как с ней! Чувственная, страстная, крышесносная! Дурман, а не девушка…
И она поверила в каждое лживое слово. Я не понимал, как так-то вообще. Мое слово для нее ничего не значит, она реально верит в то, что я конченый мудак и все это сделал своими руками и по-собственному желанию, что я чудовище, что моя к ней любовь всего лишь шутка. Уму непостижимо!
Но понедельник не принес мне ничего нового. На учебе Агата так и не появилась. Я пытался дозвониться ей с других номеров, но все было бесполезно. Только она слышала мой голос, как тут же скидывала, а последний раз вообще злобно прошипела мне, чтобы я катился в ад и дружков своих с собой прихватил туда же. Как оказалось, Ветров попытал удачу и написал ей целую поэму на тему нашей святости и безгрешности. Она расценила это как очередное издевательство над ней. А я окончательно понял, что Агата готова верить любому в этом мире, но только не мне.
И я поставил себе за цель, что докажу ей свою непричастность к этой гнусности, что сотворила Пелех. Но вот, что делать дальше и как двигаться с ней в одном направлении не понимал. Как быть и чего ждать, когда твоя любимая девушка свято верит в то, что я могу повести ее через минное поле?
Но у меня созрел план. Простой до безобразия, но ему нужно было время. Просто ждать, когда преступник сам придет ко мне, чтобы насладиться своей победой и выплеснуть на меня порцию своего яда. А там уж я буду готов. Но дни сменялись днями, а я все топтался на месте, стараясь не впадать в бешенство от перекошенного от восторга и превосходства лица Карины. Но я планомерно выжидал, когда Пелех созреет и сделает ход конем. Рано или поздно, но она это сделает.
Вот и все, что я имел. День сурка, снова и снова, в бесплодных попытках хоть немного заглушить сердечную боль от предательства самой дорогой на свете девушки. Иначе я ее реакцию на эту ложь воспринимать не мог. Мы обязаны были верить в друг друга, иначе никак. Если бы мне кто-то подсунул подобное от нее, то я бы никогда не отвернулся от родного человека, обязательно выслушал бы ее доводы и тогда мы бы вместе разобрались в том, что происходит. А не вот так — поди прочь, ты мне больше не мил, я всегда знала, что ты говнюк. Ну круто! Что тут еще скажешь?
Но как бы я не злился, я просто невозможно по ней скучал. И каждую ночь мне снилось то, где мы еще были вместе. Наш невероятный декабрь, где я был словно пьяный от счастья. Там я замирал от этого всепоглощающего чувства и не мог до конца поверить в то, что она теперь со мной. И этот Новый год был лучшим за всю мою грешную жизнь. Идея увезти ее в Питер созрела в моей голове моментально. Уже на следующий день я поехал к отцу, чтобы попросить ключи от дачи.
— Пап, а вы на Новый год где? — издалека зашел я.
— Дома, сын. А что такое, решил нам компанию составить? — улыбнулся мне родитель.
— Нет. Решил в Репино поехать. А тебя спрашиваю, чтобы убедиться, что туда точно никто не собирается неожиданно нагрянуть, — сказал и пожевал губу, а отец только пристально на меня посмотрел и спросил в лоб.
— Добился все-таки своего? — и я кивнул, — Демид, ты у меня смотри, это не какая-нибудь там профурсетка.
— Пап, я ее люблю и настроен очень серьезно, — уверенно, смотря прямо ему в глаза, выдал я.
— Тогда удачи тебе, сын, — достал из стола связку ключей и протянул ее мне.