Ну идеальный же, умереть, не встать!
А спустя минут тридцать мы уже прощались друг с другом перед калиткой в мой двор. Илья ласково обнял меня и прижал к своей груди, а я так неуместно вспомнила, как точно так же прижималась в библиотеке к двухметровому амбалу, что пах, как сам грех и тискал так, что сердце отбивало не то румбу, не то ча-ча-ча и чертовые мурашки так оголтело бегали по моему телу. Опять двадцать пять, Агата? Зато сейчас спокойно, уютно и надежно. Вот! Наслаждайся уже в конце-то концов!
— Не забыла, что завтра мы идем хоккей? — спросил Илья, а я аж все напряглась. Черт, какой еще такой хоккей и почему я должна о нем не забыть?
— Э-э-э, — смущенно улыбнулась я и покачала головой.
— Где витаешь, Агата? — рассмеялся мой парень, — Я взял нам два билета на «Спартака», Пашка и Машка тоже идут. Ну так что?
— Еще спрашиваешь? — выдавила я из себя энтузиазм, — Конечно я с вами!
— Супер! Тогда встречаемся завтра после пар?
— Ага, — закивала я чересчур радостно.
— Тогда до встречи, — и его теплые губы ласково коснулись моих, и я вновь затаила дыхание, ожидая появления в своем глупом теле хоть какой-то захудалой реакции на эту близость. И все-таки дождалась. Мурашки! Они появились, вот вам крест, что появились!
— Замерзла совсем? Ну все, беги, давай и до завтра.
— Угу, — кивнула я и пулей кинулась к подъезду.
А дома меня встретила с порога моя мама и, увидев мой взгляд, отчего-то нахмурилась и спросила:
— Что случилось, милая? У тебя все нормально?
— Я начала с парнем встречаться, — как на духу выдохнула я.
— С тем самым? — долбанная мышца, что же она так ноет постоянно-то…
— Нет, мам. Это друг Паши Левина, он учится на физмате в…блин, забыла. Ну, в общем, хороший парень, очень, мы с ним на одной волне и завтра опять идем на хоккей, — скороговоркой выдала я.
— Хорошо, дочь. Главное, чтобы ты была с ним счастлива, а уж остальное и не важно, — тепло улыбнулась мне мама и обняла меня.
Счастлива? Конечно, я счастлива! П-ф-ф, какие тут могут быть сомнения вообще?
А утром я опять заглянула в то отделение своей гардеробной, где ровными рядами и колоннами висело мое новое шмотье. Оправдание этому я нашла очень быстро — хоккей же, как-никак. В итоге сегодня я опять выглядела как столичная фифа: брючный костюм цвета пыльной розы с удлиненным пиджаком, под ним базовая бежевая шелковая блуза и завершал образ стильный поясок золотого цвета и лаковые бежевые ботильоны.
А еще я впервые позволила папе Вене довезти себя до института. Как-то родитель сегодня меня не настойчиво упрашивал, а мягко предложил, и я согласилась. Правда, очень быстро об этом решении пожалела, потому что всю дорогу Вениамин Иванович раздавал мне наставления по поводу моего нового статуса в качестве девушки Иванова Ильи. А под конец вообще выдал мне душещипательную речь и газовый баллончик.
— А это еще зачем? — насупилась я.
— Возьми, пожалуйста, Агата, и твоему старику будет спокойнее.
— Ладно, — вздохнула и все-таки приняла защиту.
А стоило нам только перестроиться и показать поворотник в сторону преподавательской парковки, как перед нами с визгом выскочила ядовито золотая Приора, рыча, как раненый в задницу зверь и отчаянно шаркая асфальт днищем. Ну, началось, Агата, терпи, вот просто терпи и все!
— Господи, это что еще за ужас, летящий на крыльях ночи? — задал вопрос папа Веня.
— Одногруппник мой, — скривилась я, — Громов Демид. Знаешь такого?
— Знаю, конечно, — неопределенно кивнул родитель и оставил тему без продолжения. Ну и славно! Не больно-то и интересно…
Распрощавшись с отцом, я двинула к нужной аудитории, а найдя искомую, перед дверью глубоко вздохнула и перешагнула порог. Только напрасно, не помогло. На верхотуре уже восседала элита группы во главе с расписным мажором, который впервые со среды тут же в упор посмотрел прямо на меня, а потом обнял, сидящую у него на коленях Пелех и, не отводя от меня своих стальных глаз слегка оттянул голову девушки за, намотанный на руку, хвост и прихватил зубами ее нижнюю губу. И тут же БУМ! Как с ноги в солнечное сплетение, да так, что и не продохнуть! Почему?
Ну, да потому, что фу! Мерзость-то какая!
До чего же они меня бесят! Оба! Вот прям до красных всполохов перед глазами! И не столько даже из-за факта, что они там трутся, как селедки в банке друг об друга, а от последовавшего после взгляда этой королевишны в мою сторону, мол «вот, плачь и смотри».
Да три ха-ха! Подавись ты своим Громовым, царица египетская! Мне он и даром не сдался. У меня теперь Илья так-то есть! Вот!