— Пожалуйста, Демид, — в тон ему отвечаю я и он отстраняется, грустно заглядывая в мои пьяные от нашей близости глаза.
— Тогда убегай, Малинка, пока я еще добрый, и просто не взял, и не украл тебя, — пробурчал Громов и вцепился руками в оплетку руля. Сильно. До скрипа.
И я вышла из авто, а потом и понуро побрела в сторону своего подъезда, почти до крови кусая губы и умоляя себя не делать глупости. Это все слишком быстро. Слишком, черт нас раздери! Но в двух шагах от подъезда мое сердце почти невыносимо заныло, и я обернулась, с тоской глядя на черный Мерседес, что все еще стоял у калитки, ведущей к моему дому. И я прикрыла глаза и со стоном признала свое поражение. А рука уже тянулась в карман, доставая телефон и набирая номер матери. Три протяжных гудка и больше нет дороги назад.
— Да, доченька? — слышу я ее мягкий голос.
— Мам, — и я со всей силы впечатываюсь лицом в раскрытую ладонь.
— Ну говори уже, горемычная, — и ее тихий смех немного облегчает груз от того, что я собираюсь ей сказать.
— Я у…у Демида переночую. Ладно? — все-таки выдавливаю я из себя и со всей силы жмурюсь.
— У того самого Демида?
— У того самого, — согласно киваю я и поднимаю глаза на его автомобиль.
— Только не делайте глупостей и, пожалуйста, думайте о будущем. Хорошо? — спокойно, как-то даже тепло просит мама и я улыбаюсь.
— Хорошо.
А потом я отбиваю звонок и бегу обратно к нему, к своему мальчику с глазами цвета стали. Глупая? Ну, конечно, да! От любви все мы впадаем в легкую форму дебильности и я, увы, не исключение, друзья!
И он выходит мне навстречу и крепко меня обнимает, тогда как меня всю прошивает током от облегчения снова быть рядом с ним.
— Агата?
— Поехали уже, Дёма, поехали. Пока мои мозги не вернулись обратно, и я не передумала.
И мы вновь мчались в ночи, но теперь уже к нему и на этот раз хотелось, чтобы время в пути сократилось до минимума. Парковка, лифт, слишком откровенный поцелуй и тихий щелчок закрываемой за нашей спиной двери. Страшно? До дрожи…
Но я изо всех сил отгоняю этот страх. Чего бояться, если я сама пришла в это логово зверя. Зверя, в которого влюблена до безумия. И я заставляю себя расслабиться в его руках, смотреть старый, но очень смешной фильм и хохотать вместе с ним, объедаясь мороженным, а потом взять чистое полотенце и его белоснежную футболку и отправится в душ.
А потом выйти и замереть от восторга, видя какими глазами он смотрит на меня.
— Агата…
— М-м-м? — и я чувствую, как щеки мои вспыхивают от смущения.
— Можно я тебя сейчас поцелую? — и он делает шаг ко мне, а потом и еще один, пока расстояние, между нами, не сокращается до нельзя.
— Да, — тихо выдыхаю я и прикусываю нижнюю губу.
Но вот только он не целует меня, а проводит своими ладонями по моим бокам и ниже. А потом, заглядывая в мои глаза, медленно опускается передо мной на колени.
О, Боже!
Глава 58
POV Агата
Утро нового дня встречает меня морозными разводами на окнах и адским румянцем смущения на моих щеках. Только в этот раз бежать совсем никуда не хочется, хотя и лежать в этой постели, почти обнаженной, до чертиков страшно.
Но он обещал и сдержал свое слово — дальше поцелуев у нас дело не пошло. Но что это были за поцелуи! М-м-м…Я и знать не знала, что мне может быть настолько хорошо с ним.
Хорошо.
Слово-то какое пресное. Да и не только это, любое в описании того, что произошло, между нами, не отразит и сотой доли того, что я на самом деле испытала в его руках. И сердце пело от счастья, а душа рвалась ввысь от осознания, что он вопреки своим желаниям не подвел меня. Да, я его любила. Но я хотела и верить ему тоже. Понимаете?
Вот и сейчас его ладонь нежно огладила мое бедро, поднялась вверх, прошлась по позвонкам, а потом скользнула на талию и резко потянула на себя так, что я тихо ухнула от неожиданности.
— Давно проснулась? — почти промурлыкал Демид и еще сильнее обвернул меня своим телом.
— Только что, — ответила я, но была не в силах поднять на него глаза. Мне от чего-то было неловко сегодня ловить его взгляд, когда как вчера он доводил меня до чувственных высот и обратно.
— И о чем задумалась? — а потом видя, что я прячу лицо в изгибе его плеча, фыркнул, рассмеялся и спросил, — Агата, что это? Ты смущаешься? Правда? О, Боже!
— Да, — пискнула я и, уже чтоб наверняка, прикрыла ладошкой сомкнутые веки.
Но он больше не смеялся, а будто бы замер и я чувствовала, как он сверлит меня своим взглядом. И сердце мигом откликнулось на это понижение температуры между нами и отчаянно трепыхнулось в груди. А потом я услышала его почти грустный шепот.