Играя в «мам», осознала, что у всех людей есть профессии.
Ты — учительница и журналист. Я — литератор (пишу книжки). Мама Соня[6] — фельдшерица. Очень заинтересовалась. Хорошая девочка. Но упряма — дико и целуется, как пулемет».
22 февраля 42.
«Однажды в студеную зимнюю пору», — читает с выражением Галя, выделяет прямую речь — несомненно хорошо понимает читаемое. И вдруг, произнося слова «да два человека всего мужиков-то: отец мой да я», объяснила:
— Это лошадь говорит.
Все ужаснулись и наперебой стали толковать, что она ошибается: разве лошадь может разговаривать? Разве лошадь может сказать о себе «мужиков нас двое» — ведь лошадь не человек?
На это Галя нерешительно возразила:
— Но лошадь ведь тоже — мужчина.
16 марта 42.
Галиной маме исполнилось 27 лет.
— Мама, кто такой ветеринар?
— Доктор, который лечит животных: телят, поросят, собак…
— И он тоже ходит на четырех лапах?
26 марта 42.
Гале исполнилось 5 лет.
В день своего пятилетия встала очень рано и обнаружила рядом с постелью кукольную кроватку с подушками, простыней, одеялом. Выбежав в соседнюю комнату, увидела на столе чайный сервиз и чашку с конфетами и изюмом — подарок Екатерины Семеновны и Ивана Ивановича.
От возбуждения не могла завтракать, разглядывала подарки и ждала меня.
После полудня вышла на крыльцо, села на стул и, положив ногу на ногу, задумалась.
В таком именно состоянии застали ее мы. Увидев нас, она вскочила, против обыкновения не улыбнулась, не поздоровалась, а воскликнула каким-то сомнамбулическим голосом: «Я сегодня именинница!», — после чего получила грабли, лопату, прыгалку и прочее. Вера принесла пряничного зайца:
— Посмотри, — кричала Галя восторженно. — Заяц с у́сами!
За обедом выпила рюмку вина, разрумянилась и несколько пьяным голосом стала напевать какой-то мотив. Пыталась вновь и вновь рассказывать об игрушках, полученных в подарок, и в заключение угостила всех своим изюмом.
Затем сердечно прощалась с немногочисленными гостями, а целуя меня — расплакалась. Тем день рождения в эвакуации и закончился.
28 марта 42.
Вчера ходили в баню — две мамы и Галка. Все было хорошо. Но вот, перед лицом уходящего трамвая, Галя вдруг повернулась и побежала назад — поцеловать меня на прощание. Трамвай между тем ушел. Никто не оценил Галиного душевного порыва, и обе мамы страшно раскричались.
Следующий трамвай был переполнен, и сесть не удалось. Третий трамвай был переполнен и сесть не удалось. С четвертым случилось то же самое.
С каждым уходящим трамваем мамы свирепели и кричали на Галю все громче. Галя молчала, ни слова в ответ не выронила и все старалась глядеть в сторону. И только один раз не выдержала и, прижавшись ко мне, всхлипнула разок-другой. И снова умолкла.
29 марта 42.
— Мама, можно я пойду к знакомой девочке?
— Я пришла к тебе, а ты уходишь, — как же так?
— А ты вспомни — когда ты была маленькая, тебе разве интересно было все время сидеть со взрослыми?
31 марта 42.
Проходим мимо слепого нищего:
— Что ж ему никто не подает? Даже мы! Мы ведь не жадные? Или денег у тебя нет?
16 апреля 42.
— Почему у тебя толстенький животик?
— Там твой братишка.
Буря восторгов. Никаких дополнительных вопросов, кроме одного: «Когда он появится?».
— Только, — добавляю я, — это наш с тобой секрет. Ни у кого об этом не расспрашивай, никому не рассказывай, где он. Хорошо?
— Хорошо.
В трамвае едет маленький мальчик. Галя смотрит на него задумчиво и говорит:
— И у меня скоро будет маленький братишка.
— А где твоя мама возьмет его? — спрашивает глупая трамвайная пассажирка.
У мамы Сони холодеет сердце, она с ужасом ждет громогласного, на весь вагон, объяснения. Но Галя твердо помнит мою просьбу: отвернувшись, она сухо и строго отвечает:
— Уж где-нибудь достанет. Купит, вероятно.
— Мама, а ты тут после моего ухода не плачешь?
— Ты, мама, не только хорошая… Ты моя любимая.
18 апреля 42.
Приходя ко мне в гости, ведет себя заговорщически: лукаво поглядывая, фамильярно, но осторожно похлопывает по животу, словно желая сказать: