В моей голове всё окончательно перепуталось. Стоя возле открытого окна, я пытался систематизировать разрозненные факты, когда из бокового проезда выехал черный лимузин и медленно двинулся по середине улицы. Водитель высматривал номера домов. Я быстро захлопнул окно. В следующий момент машина остановилась напротив моего дома и из неё выскочили четверо. У них, как в классическом гангстерском боевике, были высоко подняты воротники и низко надвинуты на глаза шляпы. Главарь жестом отдал приказ, и двое налетчиков быстро зашагали в противоположных направлениях. Они заходили за дом сзади. Меня собирались прижать с двух сторон, как сандвич.
Я не слабак, без особого труда справился бы с двумя, а возможно, и с четырьмя, будь они все в одном месте. С квартетом, разделенным на пары, — одна перед домом, другая позади — не совладал бы никто. Я тоже начал двигаться. В коридоре кто-то открывал отмычкой замок. Спустя десять секунд дверь бесшумно отворилась. Через кухню я пробрался в кладовку в задней части дома. Двое налетчиков наверняка уже заходили с тыла. Я покрылся холодным потом, вспомнив, что оставил револьвер на диване.
Я помчался прочь от дома скачками, как кенгуру. Перепрыгнув через невысокую деревянную ограду, я оказался в саду своих соседей Эбботов. Задняя дверь дома была отворена. Её не закрывали по той причине, что в скромном жилище не было ничего ценного, кроме восьмерых детей, которых никто не согласился бы похитить ни за какие деньги.
Прошмыгнув в переднюю, я глянул в окно — лимузин с забрызганным грязью номерным знаком стоял на прежнем месте. Я подошел к телефону и начал набирать номер полиции, но в последний момент передумал.
Я продолжал наблюдение в течение минут двадцати, пока бандиты не вышли из дома. Оставалось неясно, кто их нанял. Быстро забравшись в машину, они завели двигатель и скрылись за поворотом, где, возможно, и притаились. Я не желал рисковать, они могли вернуться — они или кто-нибудь другой.
Внезапно в передней зажегся свет — в дверях стоял хозяин дома Джон Эббот. Вокруг талии у него было обмотано полотенце, в руке он держал толстую палку.
Черт бы тебя побрал, Билл, — недовольно проворчал он, увидев меня. — Разве можно пугать по ночам добропорядочных людей? Что ты тут делаешь? Бродишь во сне?
— Погаси свет! — Он выключил лампочку. Я сказал: — Джон, мне нельзя возвращаться домой. Я хотел бы провести эту ночь у тебя.
— Нет проблем. Сейчас я тебя устрою.
Он провел меня в комнату, где на тумбочке стоял ночничок, а рядом — двуспальная кровать, а чуть в стороне — Односпальная. На двуспальной кровати лежали три мальчугана, и ещё двое — на односпальной. Все крепко спали. Подняв по очереди сыновей с односпальной кровати, Джон Эббот перенес их к братьям. Никто из детей не издал ни звука.
— Теперь она твоя. — Он указал пальцем на освободившуюся кровать. — Неприятности, Билл?
— Временные.
Могу чем-нибудь помочь?
— Пока нет.
Я с комфортом устроился на кровати, но сон не шел. В моем возбужденном мозгу, сменяя друг друга, мелькали лица Фэй Бойл, Глории Кордей, Джулии Дюпрэ. Я начал строить догадки, что бы могла мне рассказать миссис Люсьен. Свет ночника действовал мне на нервы.
На соседней кровати послышалось шевеление. Младший отпрыск Эбботов, не просыпаясь, поднялся и, переступив через братьев, вернулся на свою законную постель. Я подвинулся уступая ему место. Прижавшись ко мне, он обхватил мою шею руками.
Только тогда я сумел забыться сном.
VII
После завтрака с семейством Эбботов я отправился проведать свое жилище.
Моя квартира выглядела так, словно на неё обрушился торнадо. Четверо громил добросовестно отработали свой хлеб. Возможно, что и шлюха Дюпрэ, вернувшись вместе с Малли, приложила руку к погрому. Сорванные со стен картины, разрезанные и выпотрошенные матрасы и подушки, бумаги из ящиков стола, белье из шкафа валялись вперемешку на полу.
Ночные гости не оставили в покое и ванную — шторка душа была сорвана, рулон туалетной бумаги размотан. Они не пропустили ни одной мелочи, тем самым косвенно указывая на размер разыскиваемого предмета.
Мои нервы были напряжены до предела. Тщательно побрившись, я оделся и пошел предупредить Лу Эббот, что сегодня у меня прибирать не надо. Именно она, жена моего соседа, содержала в чистоте и порядке мое жилище. В непосредственной близости от её дома сидел на столбе телефонист, у него был вид обычного работяги, но сегодня никто не внушал мне доверия, и я тотчас вернулся к себе. Только тогда я заметил, что револьвера, оставленного мною на диване, более там нет. Это обстоятельство расстроило меня до такой степени, что я нарушил свое железное правило — не пить по утрам. Несколько глотков неразбавленного виски были для меня сейчас жизненной необходимостью.