Но он проявил выдержку, его верхняя губа шевельнулась, и он сдавленным голосом произнес: — Миссис Кордей в отеле не проживает.
Положив левую руку на стойку, я слегка приоткрыл ладонь. Новенькая банкнота была хорошо видна. Я кивком указал на дверь, которая вела в крохотную служебную каморку за его спиной. Его глаза загорелись. Проверив, нет ли поблизости любопытных, он потянулся к деньгам, но я быстро сжал ладонь. Его глаза вновь блеснули, он прикусил верхнюю губу и жестом пригласил меня следовать за собой. Войдя в каморку, он закрыл дверь.
— Тридцать шестой номер, — сказал он. Его рука снова потянулась ко мне.
— Не торопись. Что ещё ты можешь сказать?
— Ничего. Давай деньги и убирайся. Или я позову управляющего, а он вызовет полицию.
— Сделаешь хуже самому себе, — сказал я. — Я могу и порассказать кое о чем.
— О чем?
— Об услугах, которые ты оказываешь миссис Кордей.
— Миссис Кордей у нас не зарегистрирована. Вали отсюда! — Он двинулся к двери.
Схватив за плечо, я развернул его на сто восемьдесят градусов и приставил к его животу пистолет. От неожиданности у него отвалилась нижняя челюсть. Он пробормотал:
— Что тебе надо? — Его лицо было белым как мел.
— Начни с начала, — приказал я.
— Не знаю, что ты имеешь в виду.
— Начни с субботы. Не строй из себя целку, ты меня не забыл.
Он облизал губы. Наверное, он тоже хотел казаться крутым, но природа не наградила его такой способностью. Я поигрывал пистолетом. Он быстро произнес:
— Миссис Кордей забронировала номер. Потом позвонил её муж и велел дать тебе ключ от их коттеджа. Спустя полчаса позвонила она, спросила, не слышал ли я что-нибудь о тебе. Я рассказал ей обо всем. Тогда она сказала, что вернется поздно, и попросила показать тебя её сестре, когда та появится.
— Понятно. Ты вел себя как сводник, а не официальное лицо. Вполне достаточно, чтобы управляющий дал тебе пинка под зад. — Я сумел изрядно его напугать. Казалось, он с трудом сдерживает слезы. — А теперь скажи, в котором часу она появилась здесь в субботу с любовником?
— Её я увидел лишь в два часа ночи. А он приехал ещё в шесть вечера. Он всегда приезжает раньше нее.
— А номер?
— Заказывает она. Всегда на имя мужчины. До утра она не оставалась с ним ещё ни разу. Вчера она впервые появилась в отеле днём и весь день просидела в номере.
— Ладно, разберемся с этим позднее, — сказал я — Что ещё она говорила о моей персоне?
— Утром сказала, что ты можешь появиться сегодня и чтобы я пропустил тебя. Но вечером снова позвонила из номера. Она передумала и велела сказать, когда ты придешь, что я её вообще не знаю.
— А любовник?
— Уехал вчера утром, и больше я его не видел.
— В город она ездила?
Нет. Лишь прогулялась немного после завтрака, а всё остальное время сидела взаперти.
Я сказал:
— Сестры-братья у тебя есть?
— Да.
— Младшие?
— Двое ещё дети.
— Тогда тебе лучше держать язык за зубами.
Он испуганно кивнул. С моей стороны было бесчестно так подло угрожать ему, но легавые охотились не за ним, а за мной. А если он догадывался об этом, его молчание имело исключительно важное значение. Так или иначе, но на душе у меня было мерзко. Я спросил:
— Пятьдесят баксов тебе ещё нужны?
— А ты как думаешь? — Глаза его снова загорелись алчным огнем. На душе у меня стало чуть легче. Денег я ему не дал, а, выйдя из служебного помещения, оглянулся по сторонам и начал быстро подниматься по лестнице.
Трубач продолжал выводить фальшивые мелодии.
Стараясь производить как можно меньше шума, я шел по коридору устланному дешевой ковровой дорожкой. В одном из номеров шумно веселились, слышался раскатистый хохот и женское повизгивание. Звенела посуда. Жаркий день на берегу озера располагал к шумному времяпрепровождению в прохладе кондиционированного помещения. Дойдя до тридцать шестого номера, я негромко постучал. Ответ последовал незамедлительно:
— Кто там?
— Дон, прошептал я, — открой.
Щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась. Я сунул ногу в образовавшуюся щель, надавил плечом и оказался в номере Дверь за мной захлопнулась.
— Привет, Глория! — сказал я.
Она стояла передо мной босая, в тонком кимоно. У неё были огромные голубые со смешинкой глаза. Свет отражался от её медово-золотистых волос. Если в субботу она показалась мне чуть ли не двойником сестры, то сейчас сходство между ними не так бросалось в глаза.