Внезапно пол словно вздыбился и пришел в соприкосновение с моим лицом. Последнее, что я запомнил, был громкий крик человека, подкравшегося сзади и ударившего меня по голове. Я упал и отключился.
XXI
Под моими сомкнутыми веками прорезалась полоска света, неясное бормотание стало более отчетливым. Я узнал голос Кафки. Следуя инстинкту самосохранения, я старался не шевелить ни единым мускулом, а глаза приоткрыл лишь на самую малость.
Я лежал на спине на небольшом диване, в поле моего зрения попадала лишь часть потолка. Кто-то кашлянул. Завертелось колесо рулетки, и послышался звук катящегося шарика. Похоже, я находился в одном из игорных залов. Чей-то голос произнес:
— Эдди вот-вот загнется, босс. Может, отправить его в больницу?
— Пошел бы он… — зло ответил Кафка. — Где шлюха? Глория Кордей?
- Босс, мы так и не нашли ее. Устроили крутой шмон в Литтл-Виллидже. Были в летнем особняке, коттедже отеле, а после прокола с Йетсом вернулись сюда. В городе ее тоже нет. В их доме одна пьяная полячка.
— А где придурок? Филип Кордей?
— Ещё не появлялся. Джулия ждет его в своей уборной. Даже сейчас, в полубессознательном состоянии мне было понятно, что я имею дело с двумя соперничающими бандами. Я попробовал мысленно стравить противников друг с другом, но как это сделать, было выше моего разумения.
Снова раздался хриплый голос Кафки:
— Где твоя сестра?
Послышался звук пощечины и женский стон. Я опустил ноги с дивана, принял сидячее положение, и сразу же перед моими глазами возникла гориллообразная фигура Ника Кафки. За его спиной сидела на стуле Фэй Бойл, из уголка её рта стекала струйка крови. Веки девушки опухли от слёз.
— Где Глория Кордей? — спросил Кафка и с размаха ударил меня по лицу тыльной стороной ладони.
Я опрокинулся спиной на диван. Схватив меня за волосы, он начал трясти мою голову из стороны в сторону.
Я сказал:
— Ник, послушай, у меня безнадежное положение, но я хочу жить. Тогда ты поймёшь, что убивать меня не имеет смысла.
Он тяжело дышал. Его грудь вздымалась, а поросячьи глазки, словно буравчики, пытались проникнуть мне в душу.
Повернувшись, он отошел от стола:
— Чего ты хочешь, фраер?
— Скажи, чтобы привели Джулию Дюпрэ.
Некоторое время он злобно разглядывал меня. Потом, кивнув сидевшему за столом бандиту, коротко бросил:
— Приведи ее, Бач.
Дверь захлопнулась. Я сказал:
— Твои подельники, Ник, — сборище недоумков. Один пытался убить меня, а угодил под пулю сам. Его дружок гомик свалился с лестницы, а третьего я в лесу оглушил дубиной. А что с Эдди? Сдох?
Кафка молча крутанул колесо рулетки.
Я знал, что не всё сказанное мною соответствует действительности, но требовалось создать фон для того, что должно было вскоре произойти. Даже если мне удастся выбраться живым из этой передряги, оставались ещё копы, сгоравшие от нетерпения свести со мной счеты. Я проглотил слюну.
— Никак не пойму, Ник, — сказал я, — ведь у Филипа Кордея должен иметься один экземпляр первого завещания. А у тебя — оба экземпляра второго. Тогда для чего тебе его жена?
Он не удостоил меня ответом. Я глянул на Фэй Бойл, и наши взгляды встретились. Она была чуть жива от страха, хотя пыталась казаться храброй.
— Извини, Билл, — сказала она, — когда в том придорожном кафе по радио передали полицейскую информацию, я запаниковала. Выбежала на улицу, села в машину и уехала. Потом поняла свою ошибку, вернулась в Литтл-Виллидж, чтобы отыскать тебя. Там меня и поймали эти мерзавцы. Её губы дрожали, но она всё же ухитрилась слабо улыбнуться. — Благодарю за попытку выручить меня.
Раздался грубый окрик Кафки:
— Заткнитесь оба, не то вам укоротят языки!
Открылась дверь, и в сопровождении бандита по кличке Бач вошла Джулия Дюпрэ. Обведя комнату большими круглыми глазами, она придвинула стул и села, положив ногу на ногу:
— Ты хотел меня видеть, Ник?
Он снова яростно крутанул колесо рулетки.
— Ну, Йетс, — сказал он, — так где же шлюха Кордей.
— Неважно, где она. — Его кулаки сжались. Я быстро пересел на дальний край дивана. — Не распускай руки, сначала выслушай. Гарантирую, скучать не будешь.
Джулия Дюпрэ поднялась со стула:
— У меня нет времени слушать басни. Я обещала Филипу ждать его в своей уборной, он может прийти в любой.
— Он не придет, — сказал я, — ни к тебе, ни к кому другому.
Я положил руки на колени и замер в ожидании дальнейшего развития событий.