Когда я проходил мимо Кармоди, дежурного на телефоне, он сказал: «Доброе утро, кэп!», как говорит всегда, если не слишком занят. Я на минутку задержался возле него:
— Какие новости, сержант?
— Поножовщина в Саут-Сайде сразу после полуночи. Под контролем. Хулиган с ножом задержан. Два ограбления на Спидвее. По почерку те же громилы, что раздели Стоуна. На этот раз их добыча оказалась мизерной. Вот, пожалуй, и все, если не считать избиения прохожего на Мейер-стрит.
Нападение на людей на Мейер-стрит — дело зауряднейшее. Эта часть города буквально кишит мелкой уличной шпаной, главным образом неграми и мексиканцами.
— По делу Стиффлера ничего нового?
Кармоди покачал головой. Затем, услышав требовательный сигнал зуммера, поднял трубку.
Конечно, я и не ожидал особых новостей Ночью продолжают расследование лишь в редких, исключительных обстоятельствах. Тем не менее, всегда есть вероятность, что обнаружатся новые, пусть даже маловажные факты.
Верхним в корзине для входящей документации лежало донесение лейтенанта Шредера. В нем говорилось, патрульная машина номер восемь продолжала вести наблюдение за домом Медли вечером и ночью через определенные интервалы. В 21.20 дом был погружен в темноте а автомобиль владельца стоял под навесом. В 22.10 у Медли горел свет, а все дальнейшие проверки в 0. 40 и позднее в течение ночи, подтверждали, что машина на месте, а свет в доме погашен. Пока всё соответствовало тому, что Медли сказал Фрэнку и Рыжику, — вечером он намеревался пойти в шахматный клуб. Признаться я до сих пор удивляюсь, что согласился с предложением Фрэнка держать дом Медли под наблюдением. Судя по тому что я слышал о Джоне Медли, он вне подозрений. У Фрэнка время от времени возникают нелепые идеи.
Следующим документом было донесение Фрэнка Рамоса. Ничего ценного в нем не было. Там же лежало донесение о Медли, составленное Джеем Бирном, но его я уже читал.
Оставалось несколько минут до того, как в управлении начнут появляться сотрудники. Первым пришел Рыжик. Ферн Кахэн — отличный парень, гениальным его не назовешь, но он трудяга и не отрывается от реальности. Я предпочел бы иметь ещё одного такого, чем трех умников вроде Рамоса. Ничего не могу с собой поделать, но не лежит у меня душа к Фрэнку. И совсем не из-за предубеждения против мексиканцев. Наоборот, я считаю совершенно необходимым иметь нескольких мексиканцев среди сотрудников. В Тусоне велика доля испаноязычного населения, и никто не умеет вести с ними дела успешнее, чем люди их же племени. Не возражаю я и против того, чтобы детектив имел более обширное образование, чем требуется для работы. Впрочем, причиной моей неприязни является всё же сочетание этих двух особенностей — мексиканской крови и излишней образованности, которой он определенной степени даже бравирует.
Я кивнул Рыжику и сказал, чтобы он присаживался. Сделав несколько записей, я отложил блокнот в сторону. Потом сказал:
— Итак, Рыжик, прежде чем появится Фрэнк. Каково твое личное мнение о происшедшем?
— Что конкретно вы имеете в виду, кэп?
— Я только что прочел отчет Фрэнка. Конечно, это отчет о вашей общей работе, но писал его Фрэнк. Ты со всем согласен?
— Я Факты изложены верно. Думаю только, он слишком уж интересуется этим Медли.
— Согласен, — сказал я. — А у тебя какое впечатление о Медли? Личное впечатление, так сказать.
— Безобидный старикашка. С некоторыми причудами. Черт побери, какая может быть связь между ним и Стиффлером? Кем бы ни был убийца, прикончили парня в машине — я, по крайней мере, так думаю. Потребовалось избавиться от тела, и для этого выбрали задний дворик Медли.
Я постучал пальцем по отчету:
— Здесь ни слова о мотиве преступления. Какие у тебя соображения?
Рыжик чиркнул спичкой о ноготь большого пальца и закурил:
— Тут полная неясность, кэп. Если судить по фактам, которыми мы располагаем, причины не существует. Черт побери, может, его просто ограбили? Преступник в принципе мог вообще его не знать. Ну, скажем, Стиффлер решил пройтись. Завернул в таверну и…
Я перебил его:
— Отец Трент говорит, что после аварии он не орал в рот ни капли. Да и раньше этим не увлекался.
— Парень мог передумать и освежиться пивком во время прогулки. Попу об этом он, естественно, не докладывал. Да и убийца мог натолкнуться на него где-нибудь в другом месте и незаметно увязаться за ним. Или предложить подвезти. Правильно, больших денег при нем не было, но убийца думал иначе, потому что одет Стиффлер был прилично. В общем, ничего, кроме ограбления, мне в голову не приходит. А разве прежде у нас было мало подобных случаев — ограбление и убийство? Не понимаю, зачем ломать голову?