— Трудненько придется, — предупредил Александр Петрович. — Уж очень участок того… Навряд ли До вечера с ним справишься.
А загонка в самом деле попалась никудышной: пшеница неровными зубьями выступает, то по пояс высится, то ниже колен стелится. Ку-рай полосами разросся. А тут еще бугры. Юрка совсем измучился у штурвала — не успевает высоту среза регулировать…
Все же решили помочь. Александр Петрович забрал с собой Люсину сменщицу и отправился к соседям.
Остались втроем. Часа четыре проработали, уставать начали. Хотя и трясет порядком на копнителе, а не может Люся справиться с дремотой.
Юра видит, что девушке трудно, старается подбодрить. Кричит что есть духу:
— Люсенька, держись! Люсенька, не сдавать…
Подбадривал, подбадривал да вдруг и замолк. Глянула Люся на помощника, и от страха сонная оторопь прошла. Навалился парень на штурвал, голова как-то странно склонилась — того и гляди кувырком полетит с комбайна. Соскочила на ходу с копнителя, окрикнула тракториста. Остановились. Юре совсем плохо, на ногах не держится…
— Вот и помогли соседям. Вот и закончили загонку досрочно! — огорчился Сережа. — Что будем делать? Загорать?
— Спокойненько! — произнесла Люся. — Не будем расстраиваться. Пойдет машина, с ней отправим в поселок Юрку, я к штурвалу стану…
— А копнитель?
— Ничего особенного. Послежу…
— Не справиться, — охнул Юра, прикладывая мокрую тряпку к затылку. — Очень сорно. Замучился…
Помощника отправили с попутным самосвалом в медпункт, Люся заняла его место.
Впервые страшновато за такое ответственное дело взяться. Если бы хоть участок был хороший, а то успевай только менять высоту среза. Прозеваешь — оставишь за собой пшеничный хвост. Не похвалят. Проглядишь курай — опять беда. Колючий, недаром «Перекати-полем» прозвали, влепится в приемник, забьет, не скоро очистишь… А тут еще за соломой приглядывать надо…
Сережа тоже беспокоится. Заметит впереди проплешины сорняка или ухаб, засигналит: смотри в оба…,
Прошли несколько кругов, остановил трактор, чтобы дать девушке передышку, похвалил, чтобы ободрить…
Люся молчит, на ладони дует — с непривычки успела мозоли намять; штурвал плохо слушается неумелых рук. И пот к тому же одолел, из-под косынки градом катится, глаза заливает. Блузка почернела, хоть выжимай. Ноги словно чужие: не шутка — на ходу с комбайна на копнитель, с копнителя обратно к штурвалу.
— Устала? — спрашивает Сережа с беспокойством. — Может, Александру Петровичу знать дадим?
— Еще чего. — Сверкнула ямочками на щеках, и снова к штурвалу.
Так и проработали до позднего вечера. И сами не знали, как силы хватило. Последний заход сделали, последний рядок скосили, вздохнули облегченно. Можно на стан до рассвета, а там на новую загонку — Александр Петрович здорово обрадуется, что не подвели…
Люся отказалась сесть в кабину, боялась, как бы дурно не сделалось от запаха горючего. Осталась на комбайне — пусть ветерком пообдует…
Приехали на стан позднее всех. Сергей так утомился, что сразу прошел в вагончик и свалился снопом на постель. Спал крепко, без снов. Рассердился, когда его за плечо кто-то сильно встряхнул. Открыл глаза, рассветает. Удивился, увидя около себя собравшихся ребят и девушек> Стоит перед ним бригадир, трясет изо всей силы, спрашивает, куда подевал копнильщицу.
— Спит, наверное, — отмахнулся Сергей.
Словно ветром сдуло сон, когда узнал, что Люся так и не появлялась на стане. Испугался, вспомнив, что девушка отказалась сесть с ним в кабину, когда возвращались с загонки. У бригадира от такого известия лицо сделалось белее бумаги. Кто-то из девчат всхлипнул. Ясно! Устала Люся, задремала на комбайне и свалилась где-нибудь по дороге. Мог Сережа запахать ненароком. В прошлом году случалось такое…
Как был полуодетым Сережа, так и ринулся к агрегату. Спешит тронуться на розыски. Отцепляет трактор от комбайна, а у самого руки дрожат, стучат зубы… Только сел в кабину, засигналил для порядка, и вдруг…
Сначала не мог понять, что произошло, почему крик поднялся и хохот. Бегут за ним девчата^ руками машут. Остановился, выскочил из кабины, да так и повалился, где стоял. От радости скулы свело. С Люси глаз не сводит. Жива, здорова, выглядывает из бункера, глаза кулаками трет. Оказывается, когда с загонки тронулась, забралась в бункер, зарылась в зерно, и проспала там. Во сне услышала сигнал и думала, что все еще трудная смена продолжается… Очнуться не может, кричит спросонья: «Спокойненько, держись, Сережа!»