— Лектор, а у тебя лишнего налбуфина не завалялось? Отжали фашисты мой...
— Кэт, радость моя, я же айдаровец. Конечно, у меня есть лишний налбуфин. Тем более, что именно Ежени притащила мне несколько сотен ампул прекрасного налбуфина. Скажу тебе больше. У меня даже есть лишняя аптечка стандарта ИФАК, которую я тебе щас дам, чтобы быть хоть чуть-чуть более спокойным за вас, безмозглые вы создания. Хотя, честно говоря, я бы вам, косоруким, ничего не давал, кроме перевязочного пакета образца сорок третьего года. Нет, ну ты видела, что они творят с целоксом? Это ж какой-то пиздец, что они умудряются натворить с целоксом! Только перевязочный пакет образца сорок третьего года. И жгут. Жгут Эсмарха! У них же сила есть — ума не надо, дай им в руки турникет — так они сдуру руку им открутят, не, ну я серьезно! Какие назофарингиальные трубки? Какие катетеры? Не издевайтесь над старым больным доктором, жгут наложили, налбуфин укололи и на эвакуацию, бля, на эвакуацию. Слушай, ну ты видишь, как мы убиваемся вокруг тех машин? У нас же не Ирак, блядь, у нас до стационарного госпиталя от любой точки 20 километров, смогли вывезти — значит живой... Аптечки ифаковские... резину мне на эти деньги купите — больше проку будет. Ежени, дорогая моя, иди ко мне, я подарю тебе отличный перевязочный пакет образца сорок третьего года... И запомните — жгут наложили, налбуфин укололи и на эвакуацию, все. Косоррррукие...
...Погранцы на Сталинграде отстреливали ПКМ.
— О, какие люди в нашем дурдоме! Девчонки, а пошли отстреливать ПКМ, а?
И мы, конечно же, пошли отстреливать ПКМ, а что нам еще оставалось делать-то после такого заманчивого предложения.
— Кэт, Ежени, а вы там вообще живые или просто так мотаете нервы ветерану?
— РРразрешите доложить! Живые. Подставила косую руку под гильзу ПКМа. Рассекла палец. Сделала все, как учил — налбуфин уколола, жгут наложила, жду эвакуации!
— Ежени. Не доводи меня, а то я отравлю тебя лоперамидом, как у нас тут принято!
...Через полгода в Водяном под Донецком Север спросил нас: — Зачем вам в машине тактическая аптечка? Вы же не воюете?
— Понимаешь, боец, — ласково ответила я, — это архиверный вопрос. Действительно, ну зачем бы нам могла понадобиться тактическая аптечка? Мы же, как это сказать, незаконная цель. Вот когда с неба ебашат, как вчера, стодвадцатками, — они аккуратненько нашу машинку облетают и попадают только по военным, я гарантирую это... А еще, знаешь, у нас такая специальная машина, которая никогда не попадает в дорожно-транспортные происшествия. Ну и вообще, что с нами может такого случиться, чтобы нам понадобилась тактическая аптечка?
...Еще через год мажор на черном джипе подрезал на киевской трассе подаренную нам демобилизовавшимся Лектором для 93-й бригады «таблетку», и я ушла в отбойник, выбив дверь и выронив из машины непристегнутую Катю, и она катилась по дороге, срывая кожу об асфальт, и я бежала к ней от разбитой машины с тактической аптечкой стандарта ИФАК в руках, но налбуфин колоть было, в общем, не с чего, жгут накладывать тоже не на что, а перевязочного пакета — ни израильского стандарта, ни образца сорок третьего года явно не хватало, чтобы закрыть весь этот пиздец, и я бежала обратно к машине за пятилитровкой воды, сунутой в дорогу заботливым Лектором же, чтобы как-то промыть раны и просто вылить ей на голову, а потом мы долго-долго сидели на обочине автобана, курили и ждали эвакуации. Потому что главное в тактической медицине — это эвакуация.
Один из удивительных рефлексов, который влет приобретался в 2014 году и не вытравливался больше никогда — это привычка воспринимать как «спокойную обстановку» не тишину, а звук дальних прилетов. Какая-то игра бессознательного — не по тебе, значит отлично, а если тихо — то что-то они замышляют... В меня вколотило этот рефлекс моментально, я пугала друзей, сладко засыпая летом 2015 года в Орловщине под танковые учения в недалеком Чикаго, когда всех сносило с кроватей разрывами, я спала, когда лупили по другому концу деревни и когда «Грады» разносили другой конец города, я так быстро привыкла к этой норме военного времени, что...
...Это, впрочем, был не тот день. Точнее вечер. Еще точнее — вечер перед вторым Минском. Счастье зимой 2014—15 года вообще не было особо спокойным местом, а уж в прекрасный вечер, когда арта с двух сторон пыталась напоследок показать «вы щас охуеете, как мы умеем» без ограничений и экономии снарядов... Я не знаю, как это описать. С одной стороны, это было громко и было везде, а с другой... Короче, мы уже часа три как охуели, как они умеют, и воспринимали происходящее с философским спокойствием сытого удава. Потому что ну не может человек нервничать СТОЛЬКО часов подряд. Просто фабрика по выработке адреналина уходит на каникулы. Вот и у нас ушла.