...Слушай, — говорит, — а давай я тебе трофейный шеврон подарю, раз нашего у нас нет?
— Ну давай. А шо за трофей?
— Да по-честному говоря, мы тут целый склад с «беркутовской» формой захватили... Вот, ограбили трохи.
Я выразительно смотрю на дырку на колене собеседника.
— А ничего, кроме шевронов, вы там награбить не могли себе?
— Понимаешь... — говорит мой собеседник. — Ну, короче, мы его сожгли нахуй. — Он выразительно смотрит на ту же дырку. — Ну, лучше так, чем «беркут», понимаешь?
Мы понимаем.
— Ладно, — говорю, — давай свой трофей. А лучше второй тоже давай, для коллекции.
— Нема второго. Все, что нажито непосильным трудом.
— Вандалы, — констатирую я весело.
— Кыця, — говорит сопровождающий нас погранец, — Кыця, не слушай этих глупых военных. Давай я тебе сепарский шеврон добуду?
— С трупа, что ль, снимешь? — интересуюсь я.
— Зачем, — спокойно говорит погранец, — зачем тебе грязный. Вот пойду за речку понюхать, как там чо у них, — и куплю тебе на базаре новенький.
Я ошалело киваю головой.
— Кстати, Митчелл, — поднимаю я глаза от чашки. — Щас покажу, мне тут подогнали подаро... СУКА!!!
— Что? — спрашивают все хором.
— Народ, вы будете смеяться над идиоткой, но до меня только сейчас дошло, что я прошла ТРИ полных досмотра на блокпостах с шевроном Новороссии в косметичке на видном месте. На машине с военными номерами. И если вы думаете, что эту косметичку не шмонали хотя бы один раз из трех...
— Пиздец, — тихо говорит кто-то.
...Ребенок С. плавно притормаживает бус и бросает через плечо:
— Девчонки, у нас там где-то по машине кола и шоколадки были...
— Дытыно, ты голодный? — всполашиваемся мы.
Вообще-то Ребенок С. — двадцатилетний, здоровенный, как лось, ультранацист из пригорода Х. Когда мы первый раз ехали с ним в АТО — мы стремались чуть ли не до истерики, пробивали его по всем ментовским базам (не найдя там ничего особо утешительного) и оставляли дома записки на тему с кем и куда мы уехали. Но делать было нечего, хочешь не хочешь — а ехать надо. Оказалось, что Ребенок С. боится нас еще сильнее, чем мы его, — в частности это проявляется тем, что молодой растущий организм стесняется попросить пожрать и не колется, что он устал от дороги... Когда мы случайно выясняем, что чуть его не доконали, мы включаем режим тетушек и начинаем проверять, что он покушал и в шапочке. Кстати, публично мы называем его Ребенком С., потому что у него невероятно редкое имя (он пытался в третьей поездке выиграть у нас сто баксов на том, что его зовут именно так и это не позывной), а нам как-то неудобно демонстрировать сейчас хлопанье тетушкинскими крыльями вокруг огромного спецназовца с его адскими приспособлениями и зарубками на прикладе (на самом деле нет, никто уже давно не портит приклады, но...)
— О господи, — устало отвечает Ребенок С. — Нет, не голодный. Мы в ту сторону ехали — дите на блокпосту видели?
Мы пристыженно притихаем. Как ни странно — Ребенок С. самое эмпатичное создание в нашем экипаже. Именно он всегда все замечает, всех жалеет, за всех переживает, а мы... как придется. Каждый раз нам стыдно. Вот и сейчас. Все мы видели десятилетку, с серьезным видом тусящего при блокпосте, но никому из нас не пришла в голову идея выдать ему, в каких-то адских этих ебенях без магазинов и других радостей жизни, шоколадку и бутылку колы.
Пацан дожидается одобрительного кивка старшего по блокпосту — «тащи, твоя добыча» — и с сияющим видом тащит подарки в гнездо.
Я вспоминаю все стаи щенят, которые мы видим из окна проносящейся через зону АТО машины. Нет, в красной зоне мы их не видим практически — только рвущие сердце на части надписи на заборах «Живут дети» да мелочь на велосипедах в январьском Дебальцево, почему-то на велосипедах, не помню почему — которая иногда снится мне по ночам, и я просыпаюсь в слезах от собственного воя... Но дети желтой и зеленой зон. Дети, привыкшие к войне рядом и сжившиеся с ней, дети, создающие свой маленький игровой мир рядом с огромными, настоящими военными машинами, мужиками в камуфляже, рядом со всем этим, таким непонятным и таким привлекательным...
Вот они в Очеретино — один из них всегда дежурит на дороге, и стоит бусу притормозить — зовет всю стайку, и они облепляют машину, и начинают дерибанить фенечки, отдавая особое предпочтение красно-черным...
Вот банда, оккупировавшая «Велику Кишеню» в Севере, — эти уже более переборчивы, они хотят шевроны и что-нибудь поинтереснее.
Вот малышня в Красике, наоборот, продающая военным собственноручно сплетенные фенечки за сколько дадите, а если нет — так забирайте, слава Украине, но как же тут не дать им шоколадку или пару гривен...