И мы, конечно, полезли на крышу.
...На улице стрелял танк. Если вы вдруг не в курсе, то танк, стреляющий на улице, совместим со здоровым спокойным сном примерно так же плохо, как танк, стреляющий по улице. Очень громкая штука — этот ваш танк. Поэтому даже если вчера ты приперся в 12 ночи, а сейчас 4 утра, первое, что ты делаешь — падаешь с кровати, потом пытаешься понять, что танк все-таки на, а не по, потом — кто ты и где ты находишься... В конечном итоге ты нашариваешь сигареты и обреченно ползешь курить на улицу.
На улице с неповторимыми лицами людей, которых разбудили солнечным летним утром с помощью танка, сидел весь личный состав в одних штанах (надетых явно не на свежую голову). Мужики курили в пол и жизнерадостно обменивались впечатлениями.
— Бля, дебилы.
Все согласно покивали. Повисла пауза.
— Дебилы, бля.
Чувствовалось, что всем тяжело даже кивать.
— Прямо от нас, бля. Он щас отстреляется и уедет, а нам как раз и...
Личный состав выразил согласие выражением лиц. Дом продолжал раз в минуту крупно вздрагивать от выстрелов.
— Суки, что ж им не спится-то в рань такую? Совсем долбанулись — в такое время воевать?
Стояло прекрасное очень раннее летнее утро. Пахло травой, клубникой, дизелем и металлом, птицы осторожно начинали распеваться между выстрелами, где-то на 10 часов заводили свой привычный фоновый артиллерийский гул Пески, танк отстрелялся, зарычал и свалил. Бойцы молча погасили сигареты и не сговариваясь отползли по норам досыпать. Я включила телефон.
22 июня 2015 года. 4.07, — гордо сообщил мне главный экран. — Нет связи.
— 22 июня, ровно в 4 часа, — вслух пробормотала я. — Вашу мать. Пойду, что ли, и я спать.
...Жара стояла адова. Степной июль, пыль на зубах, выкипающие мозги и тосол в радиаторе... Но мы сидели, свесив ноги в озеро, и нам все было нипочем. В этом году мы все-таки приняли стратегическое решение — война войной, а лето летом, бросили в машину пару купальников и при первой же возможности ныряли в любой подходящий водоем. А возможностей у нас, надо сказать, было полно — Счастьинские пруды-охладители, темный тихий лесной Айдар и, конечно, Водяное, которое не просто так назвали Водяным. Пробежался по тропинке через камыши — и перед тобой пустое озеро, ныряй не хочу.
Впрочем, мы не хотели. Мы сидели, свесив ноги в озеро, и смотрели, как на другом берегу, в километре, что ли, от нас пара танков гоняла по степи третий. Картина была настолько неправдоподобно-мультипликационная, звуки разрывов так не соответствовали видеоряду, что совершенно невозможно было поверить, что все это по-настоящему, что в километре от нас все серьезно и страшно. Гладкая вода озера, запах сухой травы, чуть плывущий над раскаленной землей воздух... и маленькие игрушечные танки на краю земли. Мы сидели, болтали ногами в воде и наблюдали бой, не в силах поверить в его реальность.
Танки скрылись за посадкой, из-за нее поднялся дым, показывающий попадание, пара неспешно выехала на дорогу и направилась в сторону Песок. Наши — хором выдохнули мы. Я встала, размяла спину, размахнулась и прыгнула в прохладную воду, сразу погасившую привычный набор звуков — от скрипа кузнечиков до дальнего бухания арты. И поплыла медленными ленивыми движениями куда-то вдоль берега, абы куда, какая разница, куда плыть, когда на дворе стоит июль.
Маленькая утка встревоженно высунулась из заводи, требовательным кряканием собрала в стайку нескольких утят и поплыла от меня подальше. «Бедная птица, — мимолетно подумала я, — ей-то за что вся эта война? Кстати, а что это за утка? На харьковских серошеек совершенно не похожа — меньше, темнее...» Увлекшись мыслью, я попыталась догнать стайку. Утка с невесомым изяществом уводила свой детский сад все дальше и дальше, не отдаляясь, впрочем, далеко, и я плыла и плыла за ними...
Обстановка тревожно изменилась. Дальние удары об землю внезапно приблизились на опасное расстояние. Я резко развернулась к берегу. Расстояние казалось бесконечным. «Бля, — обреченно подумала я, — сейчас одно попадание в озеро, и я узнаю, что такое «глушить рыбу гранатой». На своей шкуре в качестве чешуи». Утка, кажется, тоже оценила ситуацию намного серьезнее, чем неуклюжее плавание сапиенса, и рванула к берегу... «Офигеть плывет», — думала я, выбиваясь из сил. Хорошо быть уткой. Где-то со стороны Песок примерно с того же расстояния быстро плыла Катя. «Хоть бы у одной мозги были, — думала я, — пока мужики сообразят, что с нами случилось...»
Берег внезапно надвинулся, рука схватила опору и мы с плеском вылетели на помост.