— Кто бы сказал твоим родителям в восемьдесят каком-нибудь году, — меланхолично заметила Катерина, — что ты будешь пить третью, между прочим, нет, я не считаю, но куда в тебя столько влазит, чашку кофе на крыльце полуразрушенного госпиталя в зоне боевых действий — они бы тебя выпороли для профилактики...
— Вот не надо, — сурово заявила я, — гуманитарные поездки во всякие полуразрушенные ебеня считались достойным времяпрепровождением в круге общения моих родителей и в те прекрасные годы. Ты что, еще не поняла, что долбоебизм у меня не только благоприобретенный, но и наследственный?
— Так, мародеры, — вышел из больницы Лектор, — валите уже, дело к обеду, и кофе, кстати, я не считаю, но скоро кончится.
— Дожили, — обиженно надулась я, — в Айдаре мародерами обзывают.
— Так это анекдот такой новый, — фыркнул Лектор. — «Ураааа, мародеры приехали! — Бабка, да не мародеры, а волонтеры! — А какая разница?» Все, мародеры, допивайте мой кофе, доедайте мою еду, штаны последние можете тоже... А не, лучше у Берии отнимите, и катитесь с богом на Станицу. Счастье мое, Ежени, а у вас, кстати, запасная каска для представителя прессы есть?
— Ты чего, издеваешься? — спросила я. — Какая нафиг запасная каска? У меня и своей-то сроду не было.
— Совсем охренели, — грустно сказал Лектор.
— Нафиг нам каски в Станице? — спросила Катя. — Соберемся в какую-то жопу, одолжим у кого-нибудь. Аж целый один раз в этом году так делали.
— Ну как, одолжили... — задумалась я, — если понимать под «одолжили» нахлобучивание каски на голову, сопровождаемое текстом «узнаю, что сняла хоть в блиндаже — сам голову оторву»... то конечно да, одолжили.
— Ну хоть мою возьмите, — проявил заботу Лектор.
— Чтобы нафига?
— Ну там, водителю, представителю прессы...
— Окей. Мы ее честно поделим между водителем и представителем прессы. Тащи.
Лектор принес каску и заботливо уложил ее на дно буса. Из больницы вылетела запыхавшаяся Леська.
— Меня возьмите! — заорала на лету она.
— Что бы ни делать, лишь бы не работать, — сказала я.
— Вот не надо мне это вот, — строго объявила Леська, — не чтобы не работать, а чтобы изучить вопросы сотрудничества со Станичанской больницей на предмет оказания им гуманитарной помощи.
— И это мы еще мародеры, — вздохнула Катя. — Ты хоть знаешь, где там больница?
— Да пофиг, сколько там той Станицы, найдем.
— Ага. У прохожих спросим. Там их много, прохожих-то, так и шастают...
— Катитесь уже, не нервируйте ветерана! — возопил Лектор.
— Ага. Ветеранов не пугать, пол бетонный.
— Нервов моих на вас нету! Журналистку не потеряйте!
— А эту? — я ткнула пальцем в Леську.
— Эту можно. Ее через три дня с доплатой вернут.
— Проверяли? — заинтересовались все.
— Валите уже! — заорал Лектор. — Почему все мародеры как мародеры, одни вы на мою бедную седую голову! Из Станицы позвоните! Домой ночевать вернитесь! Каску не проебите! Все, с богом, девчонки, удачи, осторожнее!
На следующий день мы уезжали домой. На выездном блокпосту мы стали нос к носу с бронированным реанимобилем, за рулем которого сидел с невозмутимым выражением лица индейского вождя Лектор.
— Да он же с утра в Север с «трехсотым» умотался, ты пропустила, — пояснила мне Катя.
— Откройте багажник, пожалуйста, — автоматическим голосом сказал боец.
Я спрыгнула с высокого пассажирского сиденья и открыла бус снаружи.
— Бля, — сказала я.
— Шо? — сбился с уставного тона боец.
— Мужик, потом объясню. — Лекторомобиль уже трогался с поста.
— Леееектор, — заорала я, стартуя за машиной, — Лееееектор!
Бронированное одоробло, вздымая серую пыль, неспешно остановилось.
— Шо тебе, радость моя? — высунулся из окна Лектор.
— Каску свою забери!
— Вы ж мои маленькие мародееееры! — удовлетворенно заявил Лектор, излучая какую-то отеческую гордость.
— Ээээ, ну вот, — вернулась я к машине, восстанавливая дыхание.
— Я понял, — ошарашенно подтвердил боец, — проезжайте, что ли...
Две машины мигнули друг другу аварийкой и расползлись в разные стороны.
Однажды утром я проснулась от телефонного звонка. Ну то есть как проснулась. Поднять подняли, а разбудить забыли. Из трубки доносился подозрительно ласковый голос Леси.