И лишь Ольга Павловна совсем не разделяла воодушевления студентов – она уже бывала в колхозах раньше и знала наверняка – местные придут снова.
Следующую неделю все было тихо. Ребята втянулись в работу, и после целого дня на поле уже не падали от усталости. По вечерам снова начались посиделки, снова загорелся костер. Пекли картошку, пили потихоньку вино из местного сельмага, начались романы. Герой-драчун Саша успел за неделю подружиться с красавицей Катей, бросить ее и закрутить новый роман со старостой Леной. Другие парни тоже чувствовали себя прекрасно – оказавшись в явном численном преобладании девочек, они моментально пересмотрели свою самооценку и нашли себя самыми настоящими мачо.
Марина с Дианой трудились на кухне. Точнее, трудилась в основном Марина, в одиночку начищая горы картошки (Диана не могла держать руки в холодной воде), тягая тяжеленные котлы (Диане нельзя было поднимать тяжелое) и перемывая горы грязной посуды (у Дианы была аллергия на чистящие средства). Марина не жаловалась. Когда она в жарком дыму аппетитно пахнущей кухни начала было звать подругу «Диной», та мягко поправила: «Диана». Марина опять же согласилась – Диана так Диана.
В первые две ночи после набега деревенских, возбужденные и напуганные, ребята выставляли на ночь часовых, но после недели спокойствия расслабились – слишком мирным казалось высоченное вечернее небо с мириадами звезд, слишком хорошо согревало и бодрило дешевое вино, слишком душевно звучали поздними вечерами песни под гитару.
Марина с Дианой обычно уходили спать раньше всех. После ужина, перемыв посуду, закрывшись и задернув ситцевые занавески на окнах, они кипятили воду и наскоро мылись прямо посреди кухни, в тазиках. Посидев немного у костра, они, не сговариваясь, тихонько скрывались в бараке. Никто их не останавливал.
Устроившись на скрипучих кроватях, девочки почти не разговаривали – Диана читала свои нескончаемые журналы, Марина легко и быстро проваливалась в сон. Во сне она часто видела Ирочку, ее родителей, и чаще всего ее сны были снами из детства, где их было всегда четверо. Странно, но собственная семья – мать и четверо братьев – Марине никогда не снилась.
Когда в пятницу вечером девчонки из барака засобирались на дискотеку, Ольга Павловна сильно встревожилась – годами эти студенческие вылазки в местный клуб не приносили ничего, кроме проблем. Но девочки были непреклонны, и на ужин, который Марина с Дианой приготовили в тот день пораньше, девчонки пришли уже разнаряженные. Тяжелые от туши ресницы, немыслимые начесы и яркие серьги выглядели в целом очень неуместно с телогрейками и резиновыми сапогами, но это никого не смущало. Помрачневшие парни на дискотеку не пошли, а вместо этого проиграли весь вечер в тысячу. Диана, возбудившись всеобщим ажиотажем, тоже начала прихорашиваться, и на немой вопрос Марины жеманно передернула плечиками: все идут, чего же мне оставаться?
В ответ Марина тоже пожала своими богатырскими плечами и осталась.
Бдительная и постоянно возбужденно-испуганная Ольга Павловна вынуждена была идти в клуб тоже – за девочками нужно было кому-то следить.
Девчонки вернулись далеко за полночь, шумно ввалились в барак, беспощадно врубили свет и весело ржали, обсуждая сомнительные достоинства местных женихов.
Ближе к трем утра все угомонились, а уже в половине четвертого Марина услышала приближающийся рев мотоциклов, а затем и топот конских копыт во дворе. Казалось, что на этот раз местных прибыло больше, а может так лишь казалось от страха.
Марина быстро, в носках и пижаме, доскакала до двери и накинула забытый крючок, но уже в следующий момент дверь начала содрогаться от ударов.
Пока парни с матами впрыгивали в штаны, девочки, кто в чем, сгрудились в дальнем углу барака. В глазах многих, помимо страха, читалось и некое любопытное возбуждение. Во дворе уже слышался тонкий крик Ольги Павловны, которая ночевала в этот раз в соседнем бараке.