– Раньше тебе нравилась моя настойчивость, - я продолжил всё разрушать.
– Раньше ты не был таким грубым, - равнодушно ответила она.
– Разве? Ах да, может потому что я верил, что ты влюбилась в меня, а не просто плескалась в моём внимании, ощущая себя королевой?! - несдержанно крикнул я.
– Адам, пожалуйста, поговорим завтра. Я прошу тебя, - обеспокоенно сказала Мика, и мне показалось, что она даже не сердилась. Неужели ей совсем безразлично то, что происходило между нами?
– Мы не будем говорить завтра. Если тебе лучше без меня, то я ничего не смогу поделать... Ни завтра, ни когда-либо ещё. Ты пережила страшные вещи, но вместо того, чтобы утешиться у меня на руках и наконец остаться рядом навсегда, сбежала, как от прокаженного. Что я сделал не так? Ты была для меня дороже всего на свете. Да пошла ты со своими разговорами! Какой ещё бред я должен выслушать?! - зарычал я и стукнул кулаком по стене.
– Адам! - вскрикнула Мика, бросилась ко мне и схватила за руку. Я только сейчас понял, что попал в зеркало. Оно треснуло, а моя кисть была в крови, но я не ощутил боль. По крайней мере, пока.
– Вот дерьмо, - пробормотал я, оглядывая плоды своего хулиганства.
Я выхватил свою руку, и ничего не сказав Мике, отправился на поиски администратора, чтобы оплатить штраф за разбитое зеркало. Не знаю, ждала ли она моего возвращения... Мне было стыдно показываться ей на глаза. Думаю теперь всё окончательно испорчено... Вместо того, чтобы узнать как у неё дела, где она живёт и как себя чувствует после всего, что с ней случилось, я в очередной раз показал свою гнилую эгоистичную натуру. Вероятно, Мика всё правильно сделала, хоть и преподнесла иначе. Я ничего не смогу исправить. Я не нужен ей.
Глава 108. Левандовский
Всё следующее утро я приходил в себя, думая, как уместнее будет извиниться перед Микой. Да, она вряд ли вернётся, но совсем скотиной в её глазах оставаться не хотелось бы. Мыслей не было. После обеда, я решил развеяться и навестить маму и Милоша, который всё никак не мог оправиться после перелома ноги вследствие аварии. Когда я выходил из машины возле их дома, мне позвонил Роберт.
– Адам, ты сейчас где? - без приветствий серьёзным тоном спросил он.
– Я приехал к матери. А в чём дело?
– Я через полчаса к тебе подъеду. Есть некоторые срочные вопросы по документам о продаже, - озадачил меня Роб. Только ведь хотел немного расслабиться...
– Хорошо, в ближайшее время я никуда отсюда не денусь. Буду ждать, - обречённо ответил я.
Когда я вошёл в дом, то поразился той тишине, которая там царила. Мама сидела в гостиной. Мрачная, как туча, она курила, и смотрела в окно, даже не открыв его, чтобы сигаретный дым выветривался из помещения.
– Привет. Почему ты такая печальная? - немного растерянно поздоровался я, нерешительно подойдя к ней.
– Здравствуй, Адамек. Мама не может всегда быть весёлой, но думаю в скором времени всё опять наладится, - печально улыбнулась мама, потушив сигарету в пепельнице. – Как ты, родной? И что с твоей рукой? - равнодушно спросила она меня, будто просто следовала заученному алгоритму правильных бесед матери с сыном.
– Это так... Поранился случайно, - увернулся я от ответа, глянув на свою забинтованную руку, пострадавшую из-за моих психов в клубе. – Я пришёл проведать вас. И... Наверное хочу попробовать помириться с Милошем.
– Это здорово. Я буду счастлива, если мои мальчики наконец-то начнут дружить, - и снова заученная фраза. Мама очень часто так говорила.
– Мне кажется, могут возникнуть проблемы на пути к нашему миру, - я сбросил с себя пальто, и сел в кресло напротив неё.
– Из-за Мики? Какая глупость... Кстати, как она?
– Я не знаю. Но если бы ты спросила, как мы, то я бы ответил, что плохо. Просто ужасно.
– Ты знаешь... Когда Милош познакомил нас, мне не очень она понравилась, - казалось, что мама немного отвлеклась от своих мыслей и заинтересовалась мной. – Я будто понимала, что она ошиблась, и презирала её за это. Мика хорошая девочка, но мне казалось, что она не на своём месте, и когда я однажды увидела вас вдвоём...
– Когда же это мы совершили такую оплошность, что нас кто-то увидел? - перебил я её, и немного напрягся, будто это всё ещё было тайной за семью печатями.