Этот момент долго ждать себя не заставил. И я пошла. Во время его приставаний, я перестала узнавать своего друга – никакой нежности, никакой осторожности, никакой любви... Джозеф обращался со мной, как с негодной девкой, и я должна была вырваться и порвать с ним. Но я стерпела. Потому что, когда я шла с ним, то понимала куда я иду, какие могут быть у этого последствия, и что если отвергать его, то только здесь и сейчас. Но я не отвергла его. И Джозеф сделал это со мной. Было тошно, мерзко, противно, и очень больно. И я даже не знаю от чего больше – от нежелательного первого опыта, от разочарования в своём друге, или от того, насколько я была дурой.
Когда я вернулась домой, то мой мозг будто стал на место, и я наконец поняла, как глупо поступила. Поняла, что видеть Джозефа больше не хочу. Плевать на наши общие интересы – это всё напускная фальшивка, ему не важно было это на самом деле. Странным было то, что он не звонил мне и не пытался встретиться, будто его план выполнен, и никаких отношений от меня он уже не хотел. Когда мы встретились в университете, я всё же подошла к нему, чтобы расставить все точки над "i", но Джозеф даже не сделал вид, что ему есть до этого
Глава 13
А дальше произошло самое ужасное. В этот же день после пар, когда я спустилась в холл, то увидела толпу студентов, скопившихся у стены объявлений. Они смеялись, и заметив меня, их смех обрёл зловещую манеру. Я подошла ближе, и ужаснулась – на стенде висели мои фото в обнажённом виде во время секса с Джозефом, лица которого на этих снимках не было видно совсем. Я настолько была шокирована, что даже не смогла сразу заплакать. Как я могла не заметить, что меня снимали в этот момент? Как он мог уже тогда думать о такой подлости?
– А вот теперь точно всё, - раздался голос из-за спины, и обернувшись, я увидела Джозефа.
– За что? - почти шёпотом спросила я.
– За неблагодарность. За капризы. За то, что ты постоянно тянула всё из меня, не желая давать что-то взамен. За то, что подумала, что можешь вот так просто меня бросить. Но спасибо за свободу от себя. Прощай, дорогая, - ухмыльнулся он, и ушёл.
Я не понимала... Не понимала, что я тянула из него и почему он выставил меня такой неблагодарной? Я всегда была рядом, всегда поддерживала его, я даже платила за себя везде сама... Толпа двинулась на улицу, а я подошла к стенду, сорвала фотографии и рухнув на колени, горько заплакала. В холле было почти пусто. Мой плач эхом будто сотрясал стены здания. Внезапно, я почувствовала, как рядом со мной кто-то уселся.
– Давай сюда, - я подняла глаза, и увидела Милоша Врону, парня с четвёртого курса.
Я мало что о нём знала, мы были знакомы только заочно. Я не понимала, что он от меня хотел, и подумала, что сейчас получу издевательства ещё и от него. Милош выхватил у меня из рук фотографии, разорвал их в мелкие клочья, и выбросил в урну. Он протянул мне руку, и я встала с пола.
– Идём, - сказал Милош.
– Куда?
Он ничего не ответил, и потащил меня в женский туалет. Словно маленького и беззащитного ребенка, Милош умыл меня и обнял. Мне было не понятно его поведение. Мы не дружили, чтобы он решил мне помочь. Он – единственный из всех. Не мнимые подружки, не одногруппники, не кто-либо ещё, а он – парень, которого я совсем не знала. Просто подошёл, и как котёнка, вытащил меня из глубокой лужи.
– Мариневска, неужели ты так долго не замечала, какой Джозеф на самом деле? - спросил Милош в тот же день, провожая меня домой.
– Он казался замечательным другом, с ним было интересно, - ответила я, пытаясь смириться с тем, что человек, которого я считала хорошим, так поступил со мной.
– Ты слишком наивная. Больше не будь такой, а если не справишься, то обращайся. Я подскажу тебе, кому можно верить, а кому нет, - улыбнулся он, и мне стало легче от этой внезапной заботы. Внутри потеплело от улыбки Милоша. И это было совсем другое тепло, не такое, как с Джозефом.