— Вот оно в чём дело… — Света потёрла глаза, пытаясь хоть как-то прийти в себя — спать хотелось неимоверно.
— Мяу! — Пушистик тронул лапкой свою перевёрнутую миску, под которой спряталась большая часть корма. Меньшую он съел ещё час назад.
— Тимоха, я тебе сколько раз говорила: не играй с едой.
Негодник снисходительно выслушал нотацию и громко захрустел кормом, когда миска вернулась в прежнее положение. Хозяйка, усмехнувшись, покачала головой и хотела было вернуться в кровать, но передумала — отчего-то сонливость отступила. За окном всё ещё было темно, что и немудрено в шесть утра в ноябре, но в свете фонарей мокрая улица выглядела сказочной.
Света сварила себе кофе в турке и уселась на широкий подоконник в спальне. Его ещё тётя Валя увеличила несколько лет назад — очень читать любила, а потому устроила для себя самый настоящий рай для обожателей книг. К сожалению, полгода назад она умерла. И квартиру завещала любимой племяннице, а к наследству прилагался кот. Новую хозяйку он принял не сразу, но уже где-то полтора месяца они жили душа в душу. Кроме тех моментов, когда Тимофей был голоден.
Укутавшись в пушистую шаль, Света взяла чашку обеими руками и, прикрыв глаза, с наслаждением вдохнула аромат. Никто из подруг, как ни странно, не разделял её любви к кофе. Машка пила чай, Римма баловалась какао с маршмеллоу, а Розалия всем напиткам предпочитала воду с лимоном — и жажду утоляет, и кожу увлажняет. Света же любой деликатес с лёгкостью могла променять на чашечку хорошего кофе.
Потихоньку город просыпался, хоть пока светлее не становилось. Сонные собачники выгуливали своих питомцев, и Света в который раз порадовалась, что у неё кот. Если бы тётя Валя оставила ей какого-нибудь волкодава, было бы не так весело. Вот сейчас, например, Тимофей улёгся в своей большой корзине, спрятал нос в лапах и удовлетворённо вздохнул — наелся.
Торопиться было некуда, и Света не спеша позавтракала, встретила рассвет, поиграла в догонялки с котом, почитала, выпила ещё одну чашечку кофе, снова поиграла с котом — побросала ему мячик, опять почитала и вновь кофе. Так бы провести весь день, но в понедельник на работу, а значит, нужно писать планы, проверять тетради, распечатывать задания на личном принтере — в учительской, конечно, стоял общий, но никогда не работал, — и составить тест для восьмого класса. Возможно, ничего страшного не случилось бы, если бы Света пришла неподготовленной, но она так не умела, а потому добросовестно уселась за ноутбук.
Ближе к обеду, засидевшись за работой, Света решила пройтись. Шёл дождь, но её это нисколько не смущало — она любила такую погоду. И неважно, сидя ли дома или гуляя с зонтом по мокрым улицам.
— Тимоха, я в магазин. Тебе что-нибудь принести?
Кот заспанно хлопнул глазами, чихнул, фыркнул и вернулся ко сну.
— Ну, нет так нет.
Однако выйти за порог Света не успела, потому что в её кармане завибрировал мобильный, звук она ещё вчера отключила, а вернуть его на место не вспомнила. Номер оказался незнакомым, но её это нисколько не удивило — скорее всего звонил кто-то из родителей её учеников. Увы, мало кто задумывался о том, что у учителя может быть личная жизнь и решать рабочие вопросы в свой выходной он не просто не желает, но и не обязан.
Света приготовилась вежливо поздороваться, но вдруг она словно онемела, потому что услышала хриплое:
— Света, это я…
Не узнать голос, когда-то заставлявший её трепетать, было невозможно. И также невозможно забыть, как его обладатель когда-то с ней поступил.
— Здравствуйте, Антон. — Она добавила столько холода, сколько смогла — даже руки заледенели.
— Света, зачем ты так? — Голос предавшего её человека заставил снова вспомнить всё, что хотелось бы навсегда стереть из памяти.
— Антон, если Вы не по делу, то я кладу трубку.
Наступила пауза, но продлилась она недолго.
— Света, давай встретимся.
— Все встречи с родителями в рабочее время.
Не дожидаясь ответа, она нажала красную кнопку на телефоне, и разговор прекратился. К счастью, Антон не стал названивать. Нахмурившись, Света потёрла переносицу — разболелась голова. И уж тем более поход в магазин перестал видеться таким необходимым.
— Тимоха, я передумала.
Очень медленно Света сняла пуховик и повесила его в шкаф в прихожей, палантин отправился на полку, вот только собственные чувства девать было некуда. А ведь, казалось бы, прошло столько лет, и боль должна была поутихнуть, если совсем не исчезнуть. И вот она по-прежнему здесь, ноет в груди, мешает дышать и заставляет вновь и вновь воскрешать в памяти тяжёлые, губительные воспоминания.