Хаунд усилием воли отцепился от поручней и вернул себе невозмутимый вид, когда пожилой смотритель повернулся к нему лицом.
Заметив его бледность, Браги обеспокоенно спросил.
— Вы боитесь высоты?
— Нет. — Процедил капитан сквозь сжатые зубы.
“Я не люблю падать!”
— Какое удивительное изобретение и не нужно часами блуждать по катакомбам! Ах, вот бы Великий Магистр позволил установить такие вместо каждой лестницы в Ордене. Это было бы так замечательно, особенно для моего больного колена.
— Не думаю, что Орден выделит на это бюджет. Особенно здесь.
— Эх.
Старик заметно приуныл, но неожиданно хлопнул себя по лбу, отчего его шляпа подпрыгнула. Нагнувшись, он достал из углубления плешивый меховой плащ и протянул его Хаунду.
Тот жестом отказался.
— Там холодно.
— Я помню.
Старик, не стал спорить, убрал плащ на место и вернулся к «адскому механизму». Раздался очередной противный скрежет, от которого у Хаунда неприятно сжался желудок. Но никаких резких скачков, подъёмник просто начал медленный спуск вниз.
— Удачи! — Крикнул ему вслед Браги.
«Удача? Она мне и правда сегодня пригодится.»
Зеркальная зала. Хаунд не знал, что его там ждет. Что, если Совет, наконец, решил от него избавится? Нет. Тогда на входе его бы ждал не старина Такс, а конвой во главе с пепельными стражами.
«Ха! Или кое-кто похуже.»
Среди клубка мыслей в голове зазвучал знакомый голос:
Закрой глаза. Страх — это иллюзия разума.
Он призван тебя защитить. В первую очередь от самого себя.
Хаунд закрыл глаза, сосредоточившись на дыхании.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Но коль решился играть с судьбой…
Это первая карта, которую ты должен выкинуть из своей колоды.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Старый смотритель не соврал, чем ниже, тем холоднее.
И вот вместе с его дыханием срывается первое облачко пара, а за ним следующее и еще одно, устремляясь вверх к свету.
Его же путь лежал вниз во тьму.
1.4 Зал обманчивых зеркал
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем платформа остановилась. Звон колокольчика возвестил о конце спуска и выдернул Хаунда из размышлений.
Дверца со скрипом отворилась, и он шагнул в самую просторную часть катакомб.
Здесь всегда стоял необычный полумрак и даже его глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к нему. А виной тому было призрачное пламя в светильниках, чей холодный белый свет не столько отгонял тьму, сколько, напротив, притягивал ее к себе*.
(* Подобно тому, как свет изгоняет тьму. Призрачное пламя, напротив, притягивает ее к себе. По этой же причине призрачное пламя никогда не гасло, находясь во тьме, но на свету не горело и мига.)
Сфокусировав зрение, он уверенно направился в единственный «освещенный» коридор, чьи стены украшали фрески и мозаики, столь поразительной красоты, что было совершенно непонятно кто и зачем спрятал их в столь отдаленном месте. Против воли его взгляд задержался на кусочке стены с изображением золотого змея, опоясывающего мир, за ним следовали хрестоматийные изображения богов, стоящие подле них люди в коронах, которые отбрасывали уродливые и гротескные тени, напоминающие чудовищ.
Хаунд не стал заострять на этом внимание и двинулся дальше.
Зеркальная зала, располагался под Сердцем крепости, и архитектурно напоминала его уменьшенную копию. Тот же купол, те же причудливые узоры созвездий, но время его словно не коснулось. Возможно, причиной тому был холод, от которого украшенные древней росписью стены покрылись инеем, а по полу полз серебряный туман, который с любопытством цеплялся за полы его плаща.
Или же дело было в кристаллах? На чьих гранях плясали блики от тысячи призрачных свечей, что «освещали» это место.
Выложенная узорчатым камнем тропа, по которой пришёл Хаунд, заканчивалась украшенным мозаичным орнаментом кругом. Вокруг которого стояло семь огромных зеркал. Они были установлены так, что стоящий в круге отражался в каждом из них, но сами зеркала при этом не отражались в друг друге.
Хаунд замер, а, затем сделав глубокий вдох, шагнул внутрь круга.
В тот же миг в зеркалах появилось пять отражений. В каждом из них был высокий молодой человек. Одет он был в покрытый дорожной пылью черный мундир и темно-серый плащ с красным узором на изнанке. Его короткие темные волосы с проседью растрепались. В глазах закралась нервозность, которую прятали за безразличием. Нижнюю часть лица скрывала серебряная маска со звериным оскалом. Даже сейчас, особенно сейчас, он не счел нужным ее снимать.