— Ничего-ничего, — замахал руками Ватсон, опасаясь, что голова опять начнёт вещать про какие-нибудь рога нечистоты. — Мне очень интересно. В конце концов, немногим доводилось при жизни посетить тот свет…
— Никоим образом, мастер, — снисходительно улыбнулась голова, показав длинные клыки. — Настоящий, как вы изволили выразиться, «тот свет», сиречь обители душ, полностью завершивших земное существование, закрыт для живых и живущих самим Творцом. Разумеется, вы непременно посетите эти места, но в своё время. Ныне же вы пребываете в так называемом Призрачном Мире, который являет собой часть мира материального, хотя и в несколько урезанном виде, если вы извините нам столь вульгарное и низменное выражение, достойное скорее школяра, нежели учёного мужа…
— Где урезанном? — Ватсон понял, что клыкастого сэра Баскервиля нужно останавливать короткими вопросами, не давая заговариваться.
— Позвольте нам изъяснить это следующим образом. Подлунный мир, в котором вы имели честь и удовольствие находиться доселе, состоит из четырёх стихий, или коренных природных сил, каковые суть земля, вода, воздух и огонь. Этого последнего в нашем, так сказать, отделении мира и не хватает. Отсутствие столь важной стихии, равно как и переизбыток сил воды и земли, делает наш мир несколько текучим, в чём вы уже, наверное, имели возможность убедиться…
— Да уж, — не удержался доктор. — Тут всё как-то… засасывает.
— Воистину, меткое наблюдение, — кабаньи глазки одобрительно прищурились. — Собственно, по этой самой причине наш мир именуют «водяным адом». Разумеется, это всего лишь недоброжелательное иносказание, ибо истинный ад, равно как и истинный рай, находятся за пределами всякого людского воображения. Даже огненный мир, в котором совершенно отсутствует сила воды, адом не называется, что бы там не говорили невежды и профаны, притворяющиеся сведущими и гордящиеся книжными познаниями…
— Не хотел бы я оказаться в огне, — пробормотал Ватсон.
— И это весьма резонно и предусмотрительно, достопочтенный мастер Ватсон! Без особенных и не всякому смертному доступных мер предохранения, — наставительно заметил родовой дух, — человек, оказавшийся в огненном мире, проживёт весьма недолго. — Хотя некоторые предприимчивые или безрассудные люди посещали и такие места, с теми или иными намерениями. Но, к нашему великому счастью и удовольствию, род Баскервилей связан лишь с благими и жизнепитательными силами воды и земли, средоточием коих является великая Гримпенская трясина. Но не будем рассуждать об этом много, ведь время дорого, так что не стоит тратить ни скрупула его драгоценной субстанции на празднословие, справедливо почитаемое меж людьми и духами пустым занятием…
Ватсон тихонечко вздохнул.
— Итак, приступим же! — клыкастый сэр напустил на морду чрезвычайно важный и торжественный вид. — Мы имеем сообщить вам, досточтимый мастер, что, в качестве родового духа, мы обладаем многими важными правами и привилегиями, среди коих, подобно алмазу среди менее значительных драгоценностей, сияет наше право на осуществление правосудия. Разумеется, мы не смеем выносить решения, касающиеся людей, ибо их дух и судьба находятся всецело в руце Творца и вышних ангелов. Зато мы исправно следуем нашему призванию, когда дело касается исполнения долга низших духов, связанных с нашим великим родом. Ныне же, — кабан шумно фыркнул, — мы столкнулись с ситуацией столь двусмысленной и затруднительной, и более того, небывалой даже в самые отдалённые времена… — сэр Баскервиль понял, что окончательно запутался в придаточных предложениях, наморщил рыло и задумался.
— Простите, что отвлекаю, сэр, — вступил доселе молчавший Бэрримор, — но прибыл господин обвинитель.
4
Старый слуга прошёл прямо сквозь стол — его поверхность при этом пошла кругами — и встал напротив Ватсона, после чего почтительно отодвинул стул и склонился в полупоклоне со словами:
— Прошу вас, сэр, ваше посещение — огромная честь для нас…
Ватсон был внутренне готов ко всему — например, что из камина выпрыгнет жаба в золотых позументах, или что из стены выкатится золотой обруч и превратится в говорящую цаплю. Но всё оказалось куда прозаичнее. Рядом с отодвинутым стулом нарисовался человек с очень характерной внешностью. Острые, хищные черты лица, блестящие чёрные волосы, чисто выбритый подбородок, безупречный костюм и старомодная длинная булавка для галстука — всё это более чем соответствовало классическому обличью высокопоставленного судейского: доктору доводилось знавать и эту породу. Впечатление подчёркивали зелёные когтистые лапы. Впрочем, когти у господина обвинителя были золочёные, а указательный правой — инкрустирован изумрудом.
— Доброго прибытия, почтеннейший мастер Алабастр, — пробасил со стены сэр Баскервиль. — Весьма прискорбно, что два столь славных милорда встречаются при столь печальных обстоятельствах…
— Доброго дня, сэр, — бросил гость, — вежливо, но быстро склонил голову перед хозяином холла, после чего повернулся и уставился на Ватсона холодными немигающими глазами.
— Господин Алабастр, — представил его Бэрримор, — доктор Ватсон. Доктор Ватсон, господин Алабастр.
Гость подарил Ватсону кивок и сел.
— У меня есть несколько формальных вопросов, — сказал он сухим и скрипучим голосом. — Я имею честь беседовать с доктором Джоном Хэмишем Ватсоном, отставным офицером военно-медицинской службы Её Величества, действительным членом Общества Психических Исследований?
— Всё верно, — ответил доктор.
— Вы христианин?
— Это разве ваше дело? — насупился Ватсон.
— Нам необходимо это знать, — твёрдо сказал господин Алабастр.
— Достопочтенный мастер Ватсон, — пробасил кабан, — господин Алабастр отнюдь не пытается вторгнуться в священную область вашей совести. Он интересуется лишь фактом совершения над вами таинства крещения.
— В этом смысле — да, — сказал доктор.
— Вы бывали когда-либо осуждены законным судом графства Девоншир?
— Случалось, — вздохнул Ватсон, — недавно мне пришлось выплатить штраф. Я осваивал новый автомобиль и задавил цыплёнка.
— Понятно. Были ли в вашем роду волшебники, друиды, ясновидящие, мошенники, преступники или безумцы? — продолжал Алабастр.
— Насколько мне известно, Ватсоны всегда отличались здравомыслием и законопослушанием, — усмехнулся доктор.
— Верите ли вы в существование духовного мира?
— Трудно не верить в то, где находишься, — доктор пожал плечами.
— Человеческая способность к самообману практически беспредельна, — заметил господин Алабастр несколько менее сухим тоном. — Я имел в виду: вы верили в духовный мир до того, как получили наше приглашение?
— Да. Я давно изучаю спиритические феномены и вполне убеждён в истинности хотя бы некоторых из них, — ответил Ватсон.
— Точный ответ, — одобрил судейский. — Каким образом вы получили приглашение?
— Через медиума, пользующегося моим доверием. Но вы же сами всё это знаете? — не понял доктор.
— Процедура должна быть соблюдена, — пояснил судейский. — Сообщили ли вам полные и исчерпывающие сведения о том, каким образом вы можете попасть в Призрачный Мир без ущерба для себя и своей души?
— Как видите. Иначе я бы здесь не сидел, не так ли?
— Знакомы ли вы с историей семьи Баскервилей?
— Как сказать… Скорее да. К тому же я был участником событий, связанных с этой семьёй, — медленно проговорил Ватсон. — Собственно, из-за этого я в конце концов и обратился к спиритуализму.
— В таком случае, — господин Алабастр извлёк из воздуха лист бумаги, — вы удовлетворяете всем условиям. Примите и заверьте собственноручно, — он протянул ему бумагу, украшенную какими-то символами и знаками.
— Постойте, — решительно сказал доктор. — Я ничего не буду подписывать, пока не пойму, что происходит и в чём будут заключаться мои обязанности.