До сегодняшнего дня. Ведь эта девчонка… своей внешностью, своими синими-синими глазами вывернула меня наизнанку.
Подъехав к офису главы семейства — Кинга старшего, я врываюсь в кабинет отца без стука. И плевать, что он, схватившись за ремень брюк сейчас собирается выебать новую молоденькую секретаршу.
— Эдвард? — он удивлён и возмущен. Не ждал ведь, а я припёрся.
— Кто она? — гаркаю с порога.
— О чём ты? Я сейчас занят!
Шмара, которая сидит на его столе, смущённо прикрывая расстёгнутую блузку, по струнке смирно вскакивает на ноги.
— Свободна, — приказываю Жанне, она недовольно кривится и, цокая каблуками, плывёт к выходу.
— Кто она? Анна! — я скалюсь, сжимая челюсти, наступаю на отца. — Ну же! Из какой дырищи ты её притянул? Название эскорт-агентства! Говори!
— А что такое? Чего это ты вдруг взбесился? Наглая шмаровозка тебе что-то нехорошее наболтала? — отец резко меняется в лице, раздувая ноздри.
Нервничает. Испарина на лбу выступила. Вряд ли из-за прерванного траха на ланче.
— Она ничего мне о себе не рассказывала! Похоже, кто-то здорово постарался и образно зашил ей рот. Не ты ли это? То-то же я думаю, что у девчонки все эмоции натуральные, искренние. И рыдает она слишком убедительно, и трясётся, и от боли или наслаждения хнычет так, что даст фору любому профессиональному актёру.
— Ах вот, значит, а то я уж было подумал, что она нарушила наш…
— Чего! — я окончательно теряю контроль. Со всей силы херачу кулаком по столу. Стаканчик с ручками и прочими канцелярскими принадлежностями с грохотом падает на пол. — Я видел её фото в интернете! В списке пропавших без вести людей! Как ты объяснишь мне это? Ты что мне подсунул, ненормальный ты маразматик старый!
Чтобы подтвердить правдивость своих слов, я швыряю отцу телефон со статьёй из интернета, к которой прилагаются фотографии моей Кошечки с описанием её внешних данных, характера и прочих важных подробностей на разных языках мира.
— Здесь сказано, что она родилась и выросла в России. В городе Липецк. И что её родные очень за ней скорбят и просят о помощи!
— Ладно, твоя взяла, — мычит отец, хлебая из хрустального стакана воду до самого дна, после, продолжает беседу, — я купил девчонку, на закрытых торгах в Турции.
— Ах значит это правда! В статье написано, что она с подругой отправилась в отпуск в Анталию. Не прошло и дня, как связь с девушкой была утеряна. Их никто не видел. Больше месяца уже прошло!
— Верно. Я хотел тебя порадовать. Ты уже совсем опечалился от жизни.
— Ну-ну, а может ты просто хотел перед гостями выебаться? Крутым себя показать, безлимитным денежным сосудом?
— Ну и это тоже, не спорю. Но я для тебя это сделал, в первую очередь.
Я падаю на кресло грузным мешком, выдыхаю от того, насколько шокирующей мне кажется услышанная правда.
— Ладно, проехали. Документы мне сюда давай. Что вы там с ней подписали? К чему ты её принудил?
Отец отдирает свою тушу с кресла, ковыляет к шкафу, заваленному документами и папками. Вытягивает оттуда необходимые распечатки протягивает мне в руки. Я бегло пробегаюсь по этому дерьму взглядом и в графе “подпись” вижу аккуратный красивый почерк. Анна и правда расписалась на своём смертном приговоре.
Боги! Он ей угрожал? Запугивал? Как и другие ублюдки, которые её похитили и толкнули в рабство? Пиздец!
— Угрожал ей? — рявкаю.
Отец молчит. Но быстро переводит тему разговора.
— А ты влюбился? А? Влюбился ведь? — кривится. — Ну подумаешь, ну дырка она обычная, какое тебе до неё дело? Никто она. Пылинка из низших слоев общества. Мир не рухнет, если такая блоха вдруг исчезнет из его пространства.
— Прошу, просто заткнись!
Я еле-еле сдерживаюсь, ибо кулаки чешутся до мяса кому-то врезать. И если я сейчас не свалю из кабинета, то грушей для битья станет мой отец.
Сатанея от ярости, я как прокаженный рву бумаги на мелкие клочки и швыряю их в лицо отцу.
— Эдвард! — бранится он. — Ты забываешься!
— Да пошёл ты! — я поворачиваюсь к нему спиной и быстро шагаю прочь.
К Анне! Как можно быстрей. Я должен немедленно ей всё рассказать и извиниться. Но, после того, что я с ней сделал, она вряд ли меня простит. А я вытворял с ней много постыдных и грязных вещей
Боже. Я монстр. Я себя ненавижу.
Я вылетаю на парковку и прыгаю в тачку, размышляя о многом. Да, дерьмово вышло. Глупо. По-идиотски. Я ведь считал Анну продажной подстилкой. А оказалось, что она совсем не такая. Она — жертва обстоятельств и её здорово запугали. Поэтому она не могла сказать правду. Да и я не интересовался, пока не понял, что привязался к девчонке.