Выбрать главу

Нора чуть не выронила бутылку вина.

- Джульетта беременна? - спросила Нора.

Кингсли прижал палец к губам.

- Теперь об этом знаете только вы двое.

Нора подбежала к Кингсли и обняла его.

- Ах ты шлюшка, - сказала она, целуя его в обе щеки.

- Она хотела двоих, - ответил Кингсли. - И le prêtre не кажется удивленным.

- Я пытаюсь изобразить удивление, - ответил Сорен с хитрой улыбкой.

- Ты знал? - спросила Нора.

- Мы с Джульеттой недавно работали над кое-чем. У нее закружилась голова, и она чуть не упала в обморок. Она рассказала, почему чувствует себя не очень хорошо, в обмен не вызывать скорую.

- И ты мне ничего не сказал? - спросила Нора, схватив его за ворот рубашки и щелкая его по носу. - Ты придурок.

- Я священник. Хранить секреты - моя работа, - напомнил он ей, убирая ее руки со своей рубашки и целуя их. Он перевел взгляд с нее на Кингсли. - Я очень рад за тебя. И рад, что ты, наконец, сказал что-то, чтобы я мог сказать тебе об этом.

- Ты счастлив? - спросила Нора Кингсли, уже зная его ответ.

- Папа католик? - спросил Кингсли.

- Папа Франциск иезуит, - ответил Сорен.

- И католик, - добавил Кингсли.

- В том, чтобы быть иезуитом есть свои преимущества, - сказал Сорен.

Нора вздохнула.

- Типично. Как типично.

Сорен выбрался из постели и встал перед Кингсли. Он обнял Кингсли сзади за шею, наклонился и поцеловал его. Нора отвернулась за вином, оставляя их наедине. Она разлила «Сира» в три шикарных бокала. Один она вручила Кингсли, второй Сорену, а третий оставила себе.

- Когда собираешься сказать Нико, что он снова станет братом? - спросила Нора, снова ложась на кровать и стараясь не пролить вино на простыни. Они уже испытывали свою удачу в игре с огнем и очень влажным сексом. Если ей удастся вернуть депозит за комнату, это будет чудом.

- Скоро, - ответил Кингсли. - А теперь, когда вы знаете, я позвоню ему завтра. Думаешь, он будет счастлив?

- В восторге и умиротворении, - ответила Нора. - Чем больше у тебя детей, тем меньше он хочет иметь своих. Он уже сделал Селесту законной наследницей своей винокурни. Но только не говори ей об этом. Ей всего три года, но я вижу, как она пытается совершить переворот.

- Я рад, что в ближайшее время мне не придется беспокоиться о том, чтобы стать дедушкой, - сказал Кингсли и подмигнул ей. Он положил подушку под спину, вытянул ноги и скрестил их в лодыжках. У него были ноги профессионального футболиста, которые килт обнажал с удивительной эффектностью. Неудивительно, что Джульетта с ее фетишем и гормонами, связанными с беременностью, не слазила с него последние два дня.

- От меня ни единого шанса, - сказала Нора. - За доктора Хелен Фабер. - Она и Кингсли чокнулись бокалами, что, скорее всего, было первый раз в истории, когда двое пили за женскую стерилизацию. Но опять же, других Кингсли и Норы в истории нет. С учетом того, что они пережили вместе, у них было два выбора - ненавидеть друг друга или любить. Они были так похожи, что ненавидеть друг друга было бы все равно что ненавидеть самих себя. И оба они были слишком самонадеянны для подобной ерунды.

Поэтому они выбрали любовь.

- Я должен поблагодарить тебя за моих детей, - сказал Кингсли, указывая на нее бокалом. - За двоих и одну треть из них.

- И почему это?

- Я бы никогда не узнал о Нико, если бы не ты. Я бы никогда не встретил Джульетту, если бы ты не ушла от него. - Он указал на Сорена.

- А мне не достанется похвалы? - спросил Сорен.

- Oui, ты получаешь все заслуги за то, что был таким огромным мудаком, что ни один из нас не хотел видеть тебя целый год.

- Спасибо, - ответил Сорен, поднимая свой бокал. - Похвала там, где она нужна.

- Ты знал, что Джульетта станет матерью твоих детей, когда ты познакомился с ней? - спросила Нора.

- Как раз наоборот, - ответил Кингсли. - Я думал, что она будет ужасной матерью, когда увидел ее. В свою защиту скажу, она оскорбляла детей. В ее защиту - они это заслужили.

- Неудивительно, что Джульетта не рассказала мне о том, как вы познакомились, - сказала Нора, снова натягивая на себя простыни. Она крепко прижалась к Сорену, наслаждаясь его теплом и близостью.

- Джульетта, - начал Кингсли, и его голос слегка изменился. Он казался отрешенным, и Нора гадала, что он вспоминал и почему испытывал столько боли. - Тогда она была в трудном положении. Можно сказать, в ловушке.

- И что же ты сделал? - спросила Нора, желая услышать историю Кингсли о том годе, как и они желали услышать ее.

- Я сделал то, что делаю всегда, когда встречаю красивую женщину, - ответил Кингсли и пожал плечами. - Я трахнул ее.

Глава 9

2004

Гаити

Кингсли проснулся в то утро и решил трахнуть первую попавшуюся девчонку. К счастью, в его постели удобно расположилась девушка. Кто она такая, он точно не помнил, но это не имело особого значения. Она была здесь по его приглашению и по своему выбору. Имена, даты, места - все остальное не имело значения.

Он познакомился с ней вчера вечером. Вчера вечером он зашел в бар, выпил несколько галлонов рома… или чего-то еще. Он познакомился с официанткой, которая говорила на традиционном французском и немного на английском. Он говорил по-английски и достаточно по-креольски, чтобы она сидела у него на коленях после третьей рюмки и он привел ее к себе домой после шестой. Дом был не более чем лачугой на пляже, обставленной кроватью и хорошо укомплектованным баром, но это не помешало ей провести ночь с ним и на нем. Роскошная девушка. Кожа и глаза цвета кофе, короткие вьющиеся волосы, образующие ореол вокруг ее лица, губы, похожие на леденцы, которые он отчетливо помнил, как кусал.

И в любую минуту он вспомнит ее имя. Он перекатился на бок, прижался к ее спине и поцеловал плечо. Ее имя начиналось на С. Он хотел сказать Сабрина, но не совсем оно. Она вытянулась во сне и прижалась к нему. Черт. Сегодня утром он даже своего имени не помнил.

Она перевернулась на живот и Кингсли провел рукой по ее спине. У нее была мягкая гладкая кожа женщины, которая проводит свои дни обнаженной на песке.

- Bon maten, - пробормотала она, когда он прикусил ее шею, слегка пахнущую цитрусом. Не отрывая губ от ее тела, он потянулся через кровать, достал презерватив и раскатал его. Больше никаких несчастных случаев. Больше никаких ошибок. Больше не будет такого утра, как в прошлом году, когда он собственными глазами увидел последствия своей небрежности.

Он выбросил эту мысль из головы, когда лег на девушку сверху.

- Oui? – спросил он. - Non?

- Wi, - ответила она по-гаитянски креольски, что означало "да", и одарила его улыбкой, которая тоже говорила "да".

Он усмехнулся ей на ухо, раздвинул коленями ее бедра и вошел в нее несколькими медленными толчками. Она все еще была влажной и открытой после секса, которым они занимались несколькими часами ранее. Влажная и теплая, он застонал от удовольствия. Он уже давно не позволял себе заниматься ванильным сексом. Это было похоже на отпуск - ленивый, легкий, потакающий своим слабостям.

Но он не жаловался, как и Сабатина.

Сабатина - вот как ее звали.

Кингсли прижимался к ее бедрам, стараясь быть медленным. Ее рот открылся под его натиском, увлекая язык в дюжину поцелуев, дюжину укусов. На вкус она напоминала белое вино и груши. Опустив голову, он взял сосок в рот и глубоко всосал его, и она выгибалась ему навстречу. Он проникал глубже, и она приветственно приподняла бедра. Прошлой ночью... он едва помнил, как трахал ее, хотя знал, что ему это нравилось, и ей тоже. И все же это было похоже на первый раз с ней, поэтому он не торопился, наслаждаясь каждым толчком и приятным давлением, которое возникало в его животе, бедрах и спине.

Ее губы изогнулись в улыбке опьянения. Она тихо пробормотала что-то по-креольски. Он не понял ни слова, но тон был, несомненно, подбадривающим. Он лизал и целовал ее, переходя от одной груди к другой. Продолжал двигаться внутри нее, сильнее и глубже. Она вытянула руки и обвила их вокруг его шеи. Повинуясь чистому инстинкту, он схватил ее за руки, прижал запястья к кровати по обе стороны от ее головы, и проник в нее с жестким толчком. Она ахнула и закричала. Кингсли замер.