- Есть и другие причины.
- Правда? - спросила Элли - Какие?
- Бесплатные модные наряды, - ответила Кайри. - Трехразовое питание. Девушка, знающая латынь, стирает твое белье.
- Я немного знаю латынь. И не привыкай к услугам прачки, - ответила Элли. - Как только я уйду отсюда, одна из вас, милые дамы, снова возьмет на себя обязанности прачки. Может, даже ты.
- Уйдешь? Зачем тебе уходить? - В голосе Кайри звучал ужас от самой этой мысли.
- Я не могу оставаться здесь вечно.
- Можешь, если вступишь в орден.
- Я не вступаю в религиозные ордены. Особенно в этот.
- Почему?
- Мужчинам вход воспрещен.
- Тебе нравятся мужчины?
- Люблю мужчин. Они мои самые любимые люди, когда хорошо себя ведут.
- Мне нравятся женщины, - ответила Кайри.
- Значит, ты пришла по адресу. Женщин в изобилии. Тебе повезло. - Элли разгладила складку на салфетке, сложила ее и снова погладила.
- Когда ты планируешь уехать отсюда? - спросила Кайри.
- Не знаю. Как только пойму, что делать дальше со своей жизнью.
- Какие-нибудь идеи?
- Пока нет. У меня нет опыта работы. Работа в прачечной до конца жизни не слишком привлекательна.
- Я не осуждаю тебя. Ты училась в колледже?
- В Нью-Йоркском университете.
- Закончила?
- Да. Степень по английскому. Теперь понимаешь, что я имею в виду, говоря об отсутствии профессиональных навыков?
Кайри рассмеялась.
- И больше ничего ты не можешь?
- Я хорошо делаю минет. Я уйду из монастыря и стану проституткой.
- Держу пари, я бы не справилась с минетом. Это кажется трудным.
Элли подняла глаза и сердито посмотрела на Кайри.
- Ты только что пошутила о члене? - спросила Элли.
- Да! - Кайри захлопала в ладоши. - Даже не уверена, что делала это раньше. Сколько очков я получила?
- Одно.
- Только одно? Хмм… значит всего у меня три очка. Сколько мне нужно заработать очков, чтобы ты сказала, почему ты здесь?
Элли тяжело вздохнула.
- Не знаю. Много.
- Как насчет двадцати пяти? С таким счетом выигрываешь в волейболе. Я играла в волейбол. Я безумно хороша в волейболе.
- Почему я не удивлена тому, что ты играла в волейбол?
Кайри посмотрела ей в глаза.
- Это лесбийская шутка, не так ли?
- Может быть.
- Мне нравится. Я даю тебе два очка.
- Сколько нужно очков, чтобы ты ушла? - спросила Элли.
- Ты, - сказала Кайри, указывая на нее. - Ты скряга.
- Одно очко за использование слова «скряга».
- Потрясающе. Теперь у меня четыре очка. Двадцать пять, и ты расскажешь свою историю. Хорошо?
- Ладно. Если наберешь двадцать пять, я расскажу тебе, почему я здесь. И, вероятно, ты пожалеешь о том, что вообще спросила об этом.
- Уверена, именно так и будет. С нетерпением жду, чтобы сожалеть об этом.
- А теперь можешь уйти и оставить меня одну, - сказала Элли. - Мне действительно нужно работать, а ты серьезно отвлекаешь меня.
- Ухожу. Но буду доставать тебя, пока не наберу все двадцать пять очков.
- Тебе придется придумать что-нибудь поинтереснее, чем жалкую шутку о члене. Я суровый судья, в средней школе я рассказывала шутки о члене получше, чем твои. Совершенствуй свои навыки, ладно?
- Да, мэм, - ответила Кайри, отсалютовала ей и спрыгнула с тумбы. - Увидимся вечером. Ты заканчивай свою работу. А я узнаю, что тебе можно сделать со своей жизнью.
- О, ты собираешься выяснить это за меня?
- Да.
- Хорошо. На одну проблему меньше, - ответила Элли, взяла следующую салфетку, которую будут использовать сегодня за ужином, вытирать рот какой-нибудь пожилой монахини, и вернут на повторную стирку, повторную сушку, повторную глажку и использование. И так до бесконечности.
- Увидимся позже, - сказала Кайри, направляясь к двери. - Счастливой глажки, Элли.
- Эй, Кайри? - Позвала Элли. Кайри остановилась и обернулась.
- Что?
- Я серьезно. Мать-настоятельница действительно не хочет, чтобы я отвлекала тебя. Если она узнает, что мы слишком много болтаем, она может не позволить мне остаться, а мне больше некуда идти.
- Я никому не расскажу о нашем разговоре, - ответила Кайри. - Твои секреты, которые ты мне не рассказала, в безопасности со мной. Главным образом потому, что ты не рассказала их мне.
- Спасибо. Мать-настоятельница на самом деле не хочет, чтобы я была здесь. Она делает моей маме одолжение.
- Если тебе от этого станет легче, - сказала Кайри у порога, - я хочу, чтобы ты была здесь.
Слова, такие простые и добрые, обрушились на Элли цунами и утащили ее вниз. Они затягивали ее глубоко вниз, и прошло несколько секунд, прежде чем она смогла вдохнуть снова.
- Элли? Что случилось?
- Ничего, - ответила она. - Просто... твои слова - то же самое я сказала своему священнику десять лет назад.
- Ты сказала: "Я хочу, чтобы ты был здесь" своему священнику? Почему?
- Почему? - Элли улыбнулась. - Потому что мне было пятнадцать, и он был добр ко мне, и я бы сделала или сказала все, что угодно, чтобы сделать его счастливым.
- О, Господи, помилуй, - кивая, ответила Кайри. - Это забавно.
- Почему это забавно? - спросила Элли, встретившись взглядом с Кайри. Они были самого странного голубого цвета - словно весеннее утро - такое яркое, что было больно смотреть.
- По этой же причине и я их сказала.
Глава 13
Гаити
Кингсли был не в своей тарелке. На Манхэттене, если он знакомился с девушкой, за которой ему хотелось приударить, он бы узнал о ней все возможное и использовал эту информацию в своих интересах. Если бы они были на Манхэттене, он бы знал, кем была Джульетта, ее фамилию, откуда она родом, с кем она ела, работала и спала. Но он был не на Манхэттене. Он был на Гаити и понятия не имел, кто эта женщина и что ей от него нужно.
И он, конечно же, понятия не имел, чего ожидать сегодня вечером. Он даже не был уверен, что Джульетта появится. Может быть, это был тест, типа того, когда она заставила его раздеться догола на пляже. Попросить его раздеться было не таким уж большим испытанием. Он раздевался где угодно, когда угодно и почти по любой причине. Особенно, когда его вежливо просили. Заставить его снова одеться после – вот где настоящая проблема.
Кстати, об одежде... Кингсли оглядел себя с ног до головы. Он долго раздумывал, что надеть на вторую встречу с Джульеттой, и выбрал чуть более чистую версию его обычного Гаитянского аутфита - выгоревшие на солнце брюки цвета хаки и белую рубашку на пуговицах. В конце концов, это был пляж. Он не взял с собой ни костюмов, ни галстуков, ни ботинок. Свобода путешествовать инкогнито опьяняла. Сейчас, насколько Джульетта знала, он был простым франко-американским беженцем, который приехал на Гаити для недорогого отпуска. Что-то в Джульетте, в том, как она говорила, как смотрела на него, заставляло его думать, что его деньги и власть не произведут на нее впечатления. Что впечатлит ее - он не знал. Но он узнает, что, и сделает это, даже если для этого придется снова раздеться на публике.
Особенно если снова придется снова раздеться на публике.
Солнце едва успело сесть, когда он добрался до развилки тропинки, где Джульетта сказала встретить ее. Он подождал несколько минут, потом еще несколько. Он сказал себе, что не будет ждать ни минуты. А затем прошла еще минута, и он все еще был там. Наконец в половине десятого он сдался и ушел. Минуту спустя он не сдался и вернулся.
И она была там, в алом платье со связкой ключей в руке. Он знал, что должен что-то сказать, что угодно. Возможно, «ты опоздала» было бы хорошим началом разговора. Но у него не было слов. У платья, в котором она была, был глубокий V-образный вырез, который заканчивался в центре ее груди. У нее были полные и упругие груди, которые платье не скрывало, а только выставляло напоказ. Ветер обдувал их прохладным вечерним бризом и цеплялся за подол ее платья. Он мельком увидел ее сильные бедра, стройные и мускулистые. И он увидел еще кое-что, что заставило его улыбнуться.