Никто не учил ее так целоваться. Она изучала половое воспитание, но не была готова к тому, что будет прижатой к дереву в лесу двадцатичетырехлетним копом, ласкающим ее грудь. Она подумала о том, чтобы попросить его остановиться, но в этот момент он решил просунуть руку в ее шорты для бега и коснуться ее клитора. Все слова, даже вся рациональность, покинули ее, и все, что она смогла выдавить из себя, было одно отчаянное: «Пожалуйста...»
Пожалуйста, остановись? Пожалуйста, не останавливайся? Она не знала, о чем умоляла, только знала, что должна умолять.
Джон схватил ее за шорты и стянул их вниз. Он сорвал с нее футболку, ее лифчик присоединился к остальной одежде на земле. Она нуждалась в его коже, нуждалась в контакте. Дрожащими пальцами она расстегнула рубашку Джона и наполовину спустила ее с его рук, прежде чем он поднял ее и опустил на себя.
Она вскрикнула, и этот звук эхом разнесся по тихому лесу вокруг них.
Дафна инстинктивно обхватила его ногами за талию, а руками за плечи. Кора дерева царапала ее обнаженную спину, но она не чувствовала этого, не могла чувствовать ничего, кроме него внутри себя.
- Ш-ш-ш... - прошептал Джон ей на ухо. - Все хорошо. Я сделаю все правильно.
- Я никогда...
- Знаю, - ответил он. Его пальцы впились в ее бедра. Почему эта боль была так приятна? Так необходима? Как будто только эта боль могла изгнать боль от смерти брата? Это была та самая боль, которую она ждала. - Позволь обнимать тебя. Я остановлюсь, когда ты мне скажешь остановиться.
Она уткнулась головой в изгиб его шеи и кивнула. Она не хотела, чтобы он останавливался, но не знала, что делать, как действовать дальше. Джон знал. Он притянул ее бедра к себе и прижался к ней. Когда он сделал это снова, ей показалось, что внутри у нее что-то оборвалось, и она открылась ему. Ее тело хотело его. Она откинула голову назад, а бедра двигались навстречу ему, терлись о него и в унисон с ним, пока он снова не поднял ее и не опустил еще раз, на этот раз сильнее, насаживая ее на свой член до упора. Его губы снова были на ее губах, его язык внутри ее рта. Поцелуй был диким, голодным, неистовым, как и толчки, которыми он в нее врезался. Она не могла насытиться этой его частью внутри себя. Она никогда не насытится этим.
Жар их соединенных тел поднялся до предела. Она оторвалась от его губ, чтобы дышать. Он так сильно прижимал ее к дереву позади нее, что ей показалось, будто она станет с ним единым целым, как стала единым целым с Джоном. Ее руки обхватили его широкие мускулистые плечи, а соски болезненно сжались на его обжигающей груди. Он сказал, что остановится, если она скажет ему, но она знала, что они оба зашли слишком далеко, чтобы остановиться сейчас. Экстаз извивался и дрожал вдоль каждого нерва внутри ее бедер. Ее киска омывала его влагой, смесью крови и желания. Ее мышцы сжались в узел, и с криком, который она не могла сдержать, она взорвалась вокруг его все еще толкающейся длины. Пока она сжималась и содрогалась, он вколачивался в нее грубыми толчками бедер, и наконец кончил в нее обжигающим потоком.
Наконец все остановилось. Ее сердце колотилось о грудную клетку, как заключенный, бьющийся о решетку. Но Джон опустил ее ноги на землю. Он медленно вышел, и она поморщилась от новой боли.
- Дафна... - выдохнул он, целуя ее живот, лаская языком соски, целуя шею и губы. Даже когда его сперма стекала вниз по ее бедрам, он не мог перестать прикасаться к ней.
- Пожалуйста, остановись... - Наконец произнесла она. Как и обещал, он остановился. Он отошел от нее и нервно поправил одежду. Прежде чем он успел застегнуть рубашку, она увидела, что оставила глубокие красные царапины на его плечах.
Испытывая такую боль, которую она никогда раньше не испытывала, она опустилась на колени и собрала свою одежду.
- Дафна, я...
Она подняла руку.
- Не говори со мной, - сказала она. - Ты убил Ривера, и то, что ты трахнул меня, ничего не меняет.
Она натянула шорты и поморщилась, когда ткань соприкоснулась с чувствительной плотью. Ее руки дрожали, когда она застегивала лифчик и натягивала топ для бега.
- Скажи мне, чем я могу помочь тебе, - обратился он. Он умолял, просил, предлагал ей все, что угодно. Она видела это в его глазах - он сделает все, что она попросит.
- Отвези меня к себе домой, - сказала она. - И что ты только что сделал со мной...
- Что? Скажи.
Она посмотрела на него.
- Сделай это еще раз.
***
- Что скажешь? - спросила Элли, готовясь к приговору Кайри. Она перебрала стопку полотенец, которые ей нужно было сложить. Если она будет казаться занятой, возможно, Кайри не заметит ее волнение, которое она испытывала, позволяя кому-то еще прочитать историю, которую она писала.
- Ты сделала из Аполлона копа? - спросила Кайри, перелистывая шестьдесят рукописных страниц, которые Элли создала за последнюю неделю.
- Да, и Дафна с братом жили в интернате, без родителей. В то время это казалось хорошей идеей, - ответила Элли. - Пытаюсь сделать историю более современной. Дафна - бегунья. Это единственное, что пришло в голову, думая о лесной нимфе - девушка, которая бегает по пересеченной местности.
- Он еще и учитель музыки?
- Ну, Аполлон был Богом музыки, - ответила Элли, - мне нужна была причина, почему он оказался в интернате. Он работает там волонтером с детьми, преподает им музыку. Он был не при исполнении, поэтому, когда ее брат слетает с катушек и начинает избивать другого ребенка до смерти, он вмешивается, и брат Дафны умирает в процессе.
- Куда делись стрелы?
- Я подумала, что было бы гораздо интереснее, если бы у Дафны была действительно веская причина ненавидеть Аполлона, а не просто попавшая в него стрела от маленького писающего херувима с комплексом неполноценности. Поэтому я дала ей брата-близнеца, который был эмоционально нестабильным, и тогда мистер Аполлон случайно убил его во время задержания. Дафна обвиняет его, и вуаля! Ненависть.
- Как-то мрачновато, - ответила Кайри, снова перелистывая страницы.
Элли улыбнулась.
- Я люблю мрак.
- Роман копа и девочки-подростка. Интересно, - сказала Кайри, и отложила страницы.
- Просто интересно? - Элли надеялась на большую реакцию.
- Очень интересно. И горячо.
- Кайри.
- Что?
- Ты же монахиня. Тебе запрещено считать что-либо горячим.
- Если я положу руку на плиту, мне разрешено назвать ее горячей. Эта история - вымышленный эквивалент того, как ты кладешь руку на горячую плиту.