- Я тоже. Меня они не выгонят. А тебя могут.
- Это мне нужно меньше всего, - ответила Элли. - Не представляю куда пойду, если они выгонят меня.
- Почему ты не можешь вернуться к своим друзьям?
- Могу, - ответила Элли, снимая туфли и засовывая холодные ступни под одеяло на кровати. - Я могу вернуться сегодня вечером, если захочу. Я жила в особняке Кингсли.
- Ты с кем-то жила? Это звучит серьезно.
- Не совсем. Там у меня была комната. Собственная. Собственная ванная. Я жила не с Кингсли. Я жила у Кингсли. Тонкая грань.
- Значит, вы друзья?
- Больше, чем друзья.
- А что насчет священника?
- Сорен - иезуит, но он еще и приходской священник. Он живет один в своем приходском доме, но мне небезопасно находиться там все время. Я приходила туда с наступлением темноты, пряча машину. И почти всегда уходила до рассвета. Мне нужно было где-то жить, а я не могла позволить себе собственное жилье. Я переехала к Кингу. Кинг и Сорен - лучшие друзья. И шурины. Но это долгая история. И поверь мне, ты не хочешь знать эту долгую историю.
- Как скажешь. Так что же случилось? Ты забеременела, и твой священник Сорен заставил тебя сделать аборт?
- Нет. Ничего подобного. Сорена не было в стране десять недель, он находился в Риме, где заканчивал диссертацию по каноническому праву. Я не была беременна, когда он уехал. Я уверена в этом, потому что у меня были месячные. А затем мне стало плохо. Лихорадка, боли в животе и спине.
- Что случилось?
- Почечная инфекция. Две недели на антибиотиках. Мой постоянный врач не смог принять меня, поэтому я пошла к врачу Сорена. Когда она спросила меня, активная ли у меня половая жизнь, я солгала и ответила «нет». Я не хотела, чтобы она дальше расспрашивала меня о моей сексуальной жизни. И она не сказала мне, что антибиотики могут снижать эффективность противозачаточных. И как только мне стало лучше, я переспала с Кингсли.
- Погоди. Ты изменила своему священнику с Кингсли?
- Это была не измена. Сорен и Кингсли... - Элли остановилась и сделала глубокий вдох. Если бы Кайри не выглядела такой смущенной и красивой, она бы рассмеялась. - Это действительно трудно объяснить. Нет. Погоди. Очень просто. Я спала с ними обоими. Вот. Объяснила.
- Но как это не измена, если ты занимаешься сексом с двумя разными мужчинами?
- У нас открытые отношения. Вроде. Я... я была сабмиссивом Сорена, а он...
- Что такое сабмиссив?
- Это как быть чьей-то собственностью. Но не совсем.
- Но как ты можешь быть чьей-то собственностью? Разве это законно?
Элли подняла руку.
- Так не пойдет.
- О чем ты?
- Я не могу сидеть здесь и пытаться объяснить тебе свою жизнь, когда ты говоришь «но» каждые пять секунд после того, как я говорю что-то странное, вроде: «Мой священник садист, но это одно из его самых милых качеств». А ты спросишь?
- Что такое садист?
Элли рассмеялась.
- Мы проведем здесь весь года, если будем продолжать в том же духе. Мы с тобой говорим на разных языках.
- Элли, пожалуйста, попытайся. Я хочу знать.
- Почему?
- Потому что... - Кайри судорожно вздохнула. - Я так давно хотела стать монахиней, что не помню, каково это - хотеть чего-то другого. А потом ты... я встретила тебя и теперь знаю, каково это - хотеть чего-то другого. Но я тебя не знаю. Ты мне ничего не говоришь, так что я даже не знаю, чего хочу, и это сводит меня с ума. Пожалуйста, Элли... кто ты?
- Кто я? - повторила Элли. - Хотела бы я знать, кто я. Хотела бы я знать, как рассказать тебе.
- Ты можешь мне показать? - спросила Кайри.
Кайри молча посмотрела на нее, а затем стянула платок с головы. Она провела пальцами по своим длинным светлым волосам и позволила им упасть на спину.
Элли протянула руку и коснулась пряди волос Кайри. Та была мягкой, такой мягкой, как волосы младенца. Но Кайри не была ребенком. В лунном свете, льющемся через окно, с распущенными волосами Кайри выглядела нимфой, прекрасной и неземной. Она казалась нереальной. Больше похоже на тень или тень из сна. Элли уже несколько месяцев снились ее воспоминания. Неужели она теперь живет в своих собственных снах?
- Если ты не можешь рассказать мне, - начала Кайри, - ты можешь мне показать?
Элли усмехнулась. Могла ли она показать? Есть один простой способ.
- Дай мне руку, - сказала Элли. Кайри беспрекословно повиновалась. - Я сейчас укушу тебя за запястье. Не против?
- Будет больно?
- Да. Но кожу не прокушу. Ты разрешишь мне укусить тебя?
- Конечно, наверное. Да.
- Хорошо. - Элли поднесла запястье Кайри к губам и глубоко вонзила зубы в мягкую плоть на запястье. Кайри вздрогнула, но не вскрикнула.
Затем Элли поцеловала ее в то же самое место. Мягкий, теплый, чувственный поцелуй на месте укуса и с внутренней стороны запястья.
- Элли... - прошептала Кайри. Элли отпустила ее руку, и Кайри прижала ее к груди, баюкая в другой руке.
- Тебе понравилось? - спросила Элли.
- Мне понравился поцелуй после укуса. И укус тоже.
- Что ты скажешь, если я скажу, что сделаю это снова, но только если ты позволишь мне укусить тебя снова?
- Я бы сказала... укуси меня.
- А что, если я скажу, что ты будешь чувствовать себя восхитительно, но только после того, как я причиню тебе боль? Ты позволишь мне причинить тебе боль?
- Да.
- Как ты думаешь, что будет, если каждый раз, когда я причиню тебе боль, ты будешь чувствовать себя хорошо и потом?
- Не знаю. Наверное, я бы хотела, чтобы ты причинила мне боль, чтобы мне было хорошо.
- Ты бы связала боль с удовольствием?
- Да.
- Ты хочешь боли, потому что это означает, что ты также получишь удовольствие?
- Возможно.
- Значит ли это удовольствие для тебя больше, потому что ты его заслужила?
- Думаю, да.
- Если бы я сказала, что меня заводит причинять тебе боль, а потом доставлять удовольствие, и именно в таком порядке, что бы ты подумала?
- Думаю, что тогда ты должна сделать это со мной. Причини мне боль, а потом доставь удовольствие.
Элли улыбнулась.
- Это БДСМ. БДСМ также, когда твои самые тайные сексуальные фантазии состоят в том, чтобы с тобой обращались как с секс-рабыней или о наказании учителем, или, когда связывают, как заключенного, или шлепают, как ребенка.
- Люди таким занимаются?
- Я занимаюсь, - ответила Элли.
Кайри снова протянула руку Элли.
- Ты сделаешь это со мной?
- Кайри...
- Пожалуйста?
Почти девять месяцев... Элли так давно ни с кем не была близка. Неудивительно, что она мечтала о сексе почти каждую ночь и просыпалась от оргазма. И Кайри... она хотела ее. Эта юная девственница...
- Ты же монахиня. - Элли взяла Кайри за руку, но только для того, чтобы удержать. - Если мы сделаем это...
- Я всего лишь начинающая монахиня.
- Это называется послушница, а не начинающая монахиня.
- Ты знаешь, что я имею в виду. Финальные обеты я произнесу через два года, - ответила Кайри. - Я хочу знать, от чего отказываюсь.
Элли закрыла глаза и покачала головой.
Где-то там, далеко-далеко, она услышала звук, который, как ей казалось, уже никогда не услышит.
- Ты это слышишь? - спросила Элли.
- Нет, а что там?
- Бог смеется надо мной.
Элли открыла глаза.
Затем встала.
Она подтолкнула стул под дверную ручку.
Кайри уже лежала на кровати с распущенными волосами. Она была воплощением красоты и невинности. И Элли хотела ее. Хотела ее так, как никогда в жизни не хотела женщину. Но она не была женщиной. Пока нет. Она была девушкой, целомудренной и чистой, и она никогда даже не целовалась. Жажда быть первой на губах Кайри была физически осязаема. Элли хотелось, чтобы ее руки первыми коснулись тела Кайри. Но еще больше ей хотелось снова почувствовать то, что она чувствовала в те ночи с Кингсли, в те ночи, когда он позволял ей причинять ему боль, доминировать над ним, использовать его. Ей нужно было снова почувствовать эту силу.