Джульетта осталась стоять с закрытыми глазами, тяжело дыша. Он уже был твердым, жаждал ее. Слишком сильно. Угрожающе сильно. Если он возьмет ее прямо сейчас, без сомнения, он ранит ее своим рвением.
С другой стороны, она призналась, что любит грубый секс. Если она хотела грубого секса, то он был более чем способен дать ей его сегодня.
Кингсли бросил ремень на пол и встал позади Джульетты. Он прижался обнаженной грудью к десяткам свежих рубцов на ее пылающей спине. Затем, наконец, она закричала от настоящей боли. Пот и жар на измученной плоти... чувственная соль, втираемая в величественные раны.
- Сейчас я тебя трахну, - прошептал Кингсли ей на ухо, расстегнул брюки и потерся членом о ее обнаженную попку. Он позволил ей прочувствовать его, ощутить длину, ширину и твердость того, что ей грозит. Позади нее, все еще прижимаясь к ней, он натянул презерватив. - И у тебя будет одно задание, пока я буду трахать тебя.
- Какой приказ?
- Попытайся остановить меня.
Кингсли схватил ее за шею левой рукой. Правой рукой он обхватил ее за талию и потащил к кровати. Джульетта тормозила пятками и отталкивала его. Она была сильной, но он сильнее. Его пальцы впивались в ее нежную кожу. Как бы она ни извивалась в его объятиях, ей не удавалось вырваться. Он швырнул ее на кровать, и она приземлилась на спину. Прежде чем он успел забраться на нее, она подняла руки и сильно толкнула его в грудь.
Кровь кипела в его венах, когда он поймал ее запястья в железную хватку и прижал их по обеим сторонам от ее головы. Она вскрикнула от ярости, и он никогда не слышал такого возбуждающего звука. Она попыталась пнуть его, но он уже зажал коленом ее бедра и раздвигал их. Он навалился всем своим весом на нее, на ее запястья и бедра. С внезапной силой она дернулась под ним, едва не сбросив его с себя. Но он усилил хватку почти до боли, и даже сильнее.
Наконец ее воля к сопротивлению была сломлена. Она обмякла под ним, сдаваясь. Он свел ее запястья вместе и зажал их одной рукой над ее головой. Свободной рукой он клеймил ее тело, сжимал груди, щипал соски, погружался пальцами в ее влажное тело, пока она не начала стонать от нежеланного удовольствия. Он поймал губами сосок и глубоко втянул его в рот. Борьба сделала его диким от желания. Он погрузил в нее член и Джульетта выгнулась под ним так сильно, что спина походила на дугу лука. Вокруг его длины ее влагалище яростно пульсировало от оргазма. Он продолжал вколачиваться в нее, сильнее и сильнее, погружался в нее со всей силой. Секс превратился в трах, превратился в течку, стал чем-то еще, чего он не знал, потому что был слишком потерян в невыносимом пульсирующем удовольствии от этого.
Эта женщина... эта невероятная женщина... Кингсли не мог насытиться ею, используя ее, входя в нее, пока каждый толчок не причинял ему такую же боль, как и ей. И все же боль была сладкой, как белое вино, и опьяняла его, как ни один наркотик. И он забыл... все. Внутри ее тела он забыл свой гнев на Сорена, на себя, на женщин, которых потерял - Мари-Лауру, Сэм, Чарли, Элли... Он забыл обо всем и обо всех, кроме Джульетты, кем бы она ни была. Ему было все равно. Она принадлежала ему. Прямо сейчас, в этот момент, она принадлежала ему. Его собственность, его тело, его любовница, его сокровище.
Он приехал на Гаити пить, спать, забыть обо всем случившемся. Случайно он наткнулся на сокровищницу дракона и нашел драгоценный камень, редкий и бесценный. Он держал в руках целое состояние. Бесконечное богатство. Если бы только он мог претендовать на него и сохранить его, он был бы самым богатым человеком в мире. Как он мог уйти от такого сокровища? Ни один не смог бы. Это все равно что уйти от груды бриллиантов, от сундука с золотом. Он не оставит Джульетту на Гаити, как не оставит изумруд на земле или жемчужину на берегу.
- Моя Джулс... - прошептал он ей на ушко, кончая в нее, его семя выплескиваясь из него дугообразными волнами. - Моя драгоценность.
Второй оргазм настиг ее, и она выгибалась и дрожала под ним.
- Послушай, - сказал он между поцелуями. Она все еще была в ловушке его рук и коленей. Но борьба закончилась, а тела все еще соединены. - Тебе место в моем королевстве. И всегда там было. Но ты была утеряна, и теперь я снова тебя нашел. Твой король нашел тебя, и я верну тебя домой, где тебе самое место.
- Mon roi, - сказала она в изнеможении, обмякнув на потных простынях. Мой король. - Я хочу тебе кое-что сказать.
- Не говори.
Он скорее почувствовал, чем услышал ее смех.
- Ты не знаешь, что это, - ответила она.
- Знаю.
- Ты знаешь, что я влюблена в тебя? - спросила она.
- Oui. Но не говори этого.
- Почему?
- Потому что я не могу заполучить тебя. Не могу удержать. Ты не моя.
- Тогда я не люблю тебя, - сказала она, проводя кончиками пальцев по старому и выцветшему шраму на его груди. - Я не люблю тебя всем сердцем и каждым дюймом своего тела. Я не люблю тебя сейчас и всегда.
- Я тоже никогда не полюблю тебя, - ответил Кингсли, закрывая глаза.
- Не знаю, как твой священник, но мой священник говорит, что лгать грешно, - сказала Джульетта, глядя на него сверху вниз. Он положил руку ей на щеку. – Дьявол-убийца и Отец Лжи. Когда мы лжем, мы подобны дьяволу, убивающему правду.
- Господь отпустит нам грехи, - ответил Кингсли. - Он знает, что наша ложь - не убийство.
- Тогда что?
- Самозащита.
Глава 24
Север штата Нью-Йорк
Они долго целовались, Элли и Кайри. Просто поцелуи, нежные и сонные. Элли забыла, каким приятным, чувственным может быть простой поцелуй. Она не была создана для целомудрия. Она нуждалась в еще одном теле в ее постели. Она нуждалась в прикосновениях и в том, чтобы прикасались к ней. И она нуждалась в этой девочке, в этой прекрасной хрупкой маленькой девочке в своих руках, как нуждалась в воздухе, воде и пище.
- Хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе? - спросила Кайри между поцелуями. - Я имею в виду, как ты прикасалась ко мне?
Элли покачала головой. Она не могла смириться с мыслью о том, что кто-то, кроме нее самой, будет касаться ее так интимно. - Нет, ты не обязана. Сегодня я уже испытала оргазм.
- Ты мастурбировала? - задала Кайри откровенный вопрос.
- Во сне, - ответила Элли. - Я проснулась от оргазма.
- Ты сказала, что видела сон о той ночи, когда забеременела. Ты точно знаешь, когда это произошло?
- Да, - ответила она без колебаний. - Я помню тот день, когда Сорен уехал в Рим. Я помню тот день, когда пошла к врачу из-за почечной инфекции. Две недели я сидела на антибиотиках. Когда мне стало лучше, мы с Кингсли занялись сексом. На следующую ночь у нас был только анальный секс. От анального не забеременеешь. На следующее утро он уехал на несколько дней. Я помню... - Она остановилась, закрыла глаза... Она снова чувствовала Кингсли внутри себя, видела его под собой. И она скучала по этому. По нему. Она скучала по нему.
- Мне очень жаль. Мы не обязаны говорить об этом, если не хочешь.
- Мы можем говорить об этом. Но ты - монахиня, а я - нераскаявшаяся шлюха. Вероятно, тебе будет гораздо труднее услышать об этом, чем мне - говорить.
- Нет... - Кайри замолчала. - Скажем так, я не сформировала свое мнение насчет абортов, как это сделала Католическая церковь. Не могу представить, что этот выбор когда-либо будет легким. Но могу представить, что иногда это единственный выбор, который у тебя есть.
- Это был правильный выбор, - ответила Элли. - Но нет, я бы не назвала это легким.
- Почему ты сделала его?
- Когда мне было семнадцать, у меня с Богом был долгий разговор. Я сказала ему, что никогда не попрошу Сорена оставить священство, если Бог позволит нам с Ним быть вместе. Что-то случилось той ночью, и какие бы детские мечты я ни видела о том, чтобы выйти за него замуж и нарожать ему детей, они сгорели дотла. Теперь у меня новые мечты. Детей в них нет. Это эгоистично?