- Должно быть, больно признавать это.
- Посмотри на меня. Ты думаешь, у меня на данный момент осталась хоть капля гордости? - спросила она. Он посмотрел на нее, как и было приказано. Она выглядела худой, усталой и очень бледной. Но красота осталась, ее глаза горели новым пламенем, которого он никогда раньше не видел. За эти месяцы она прошла через Ад и пережила пламя, но сохранила огонь в себе.
- Думаю, гордость, единственное, что у тебя осталось.
Она посмотрела ему в глаза холодным и проницательным взглядом, который пронзал его насквозь. Если бы у него были слова, написанные на его душе, ее глаза могли бы прочитать их.
- Я написала книгу, - наконец сказала она. - Кое-кто заинтересован в ней. Но мне нужна работа. Есть какие-нибудь вакансии в «Запонках»? - спросила она. «Запонки» - частный клуб-салон для бондажа, который Кинг открыл три года назад.
- Я продал «Запонки» за десять миллионов, пока тебя не было. Очень ценная недвижимость.
- Ладно. Что насчет «Le Cirque»?
- Продан. Двадцать миллионов.
- Твоя империя сокращается.
- Au contraire. Просто изобретаю себя заново.
- Могу я помочь?
- Вероятно, можешь. Но сначала... скажи мне точно, что тебе нужно.
- Деньги.
- Я могу дать тебе деньги.
- Я не хочу, чтобы ты давал их мне просто так. Я хочу заработать их. На самом деле они не мои, если я не заработаю их сама.
- И она говорит, что у нее нет гордости. - Кингсли усмехнулся, но не Элли. Она посмотрела на него холодным и жестоким взглядом, таким же безжалостным, каким Сорен когда-либо смотрел на него.
- Я пойду, - сказала Элли, вставая. Но Кингсли положил ногу ей на бедро.
- Сидеть, - приказал он. Он знал, что если позволит ей уйти из его дома сегодня вечером, то никогда больше ее не увидит.
- Сижу, сэр, - ответила она. Каждый раз, когда она говорила «сэр», ему казалось, что она насмехается над ним. Она всегда издевалась над ним и ему это нравилось.
- Скажи мне вот что... чем ты хочешь заниматься?
- Всем, что позволит оплатить счета, - ответила она.
- Что угодно, chérie? Хоть что-нибудь?
Она поморщилась от chérie. Очевидно, она была не в том настроении, чтобы поддаваться очарованию.
- Просто работа, Кинг. Я буду официанткой в клубе, буду мыть полы - мне плевать.
Он наклонился и взял ее за подбородок. На секунду она испугалась. Но затем страх рассеялся.
- Non. Не официантка, ни прислуга.
- Тогда кто?
- Тебе нужны деньги. Ты уже стоишь целое состояние, - сказал он. С ее лицом, телом, репутацией и правильной подготовкой она сидела на золотой жиле и даже не подозревала об этом. Мужчины отдали бы правую руку на отсечение, чтобы поцеловать ноги этой женщины. И что еще лучше, они отдали бы все свои кошельки. Все в их мире знали о ней как о сабмиссиве Сорена. А это означало, что все в их мире знали о ней. Один только фактор любопытства заставил бы их выстроиться в очередь на весь квартал.
- О чем ты?
- Извращения – это своего рода валюта. Ты бы удивилась, если бы узнала, что это может тебе дать.
- Ты хочешь, чтобы я подчинялась за деньги? Ладно. Как ты говоришь, если готова быть выпоротой бесплатно, почему бы не получать за это деньги.
Он покачал головой, цокнул пальцем прямо ей в лицо.
- Никакого подчинения. Нет, если мы оба хотим жить, - сказал он, и Элли понимающе улыбнулась. Сорен убьет их обоих голыми руками, прежде чем позволит своей Малышке подчиниться другим мужчинам за деньги. Он может убить их обоих голыми руками в любом случае, поэтому, если им суждено было умереть, то почему бы не с плетью в руках.
Кингсли представил сцену, сцену, где эта женщина стоит в полный рост, в черных кожаных ботфортах, зашнурованных до бедер, со стеком в руке и садистским блеском в глазах. Он не знал более жестокого садиста, чем Сорен, и никогда не видел более красивого Доминанта, чем Элли.
Элли тоже была жестока в ее собственном смеющемся стиле. Сорен серьезно относился к боли. Элли - нет. Он причинял боль, потому что был вынужден. Она причиняла боль, потому что сама этого хотела. И когда она хотела причинить боль, ты хотел получить эту боль.
- Элли... chérie... Maîtresse, - сказал он, приподнимая ее подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. - Ты больше не будешь служить.
- Тогда какого черта я буду делать?
Кингсли низко наклонился, словно собирался поцеловать ее. Вместо этого он приблизил губы к ее уху и прошептал:
- У меня есть идея получше.
Глава 36
2015
Шотландия
- А остальное - история, - сказал Кингсли.
Нора протянула руку, и они с Кингсли чокнулись бокалами.
- Еще один тост, - сказала Нора. Кинг снова протянул свой бокал.
- За что? - спросил Кингсли.
- Ты выбил из него все дерьмо, - рассмеялась она и посмотрела на Сорена через плечо. Он пристально смотрел на нее.
- Это больно, - ответил Сорен. - Я не мог сделать полный вдох в течение двух недель.
- От меня сочувствия не получишь, блонди, - ответила Нора. - Однажды в твоем подземелье ты вывихнул мне запястье, и я не могла две недели мастурбировать.
- Ты сама вывихнула свое запястье.
- Потому что ты щекотал меня.
- Если бы ты отнеслась к этому как хорошая девочка, и не дергалась так...
- Как я терплю его двадцать два года? - спросила она у Кингсли.
- Божественная тайна, - ответил Кингсли. Все еще смеясь, он посмотрел на Сорена. - Ты знаешь как. Это был год, когда я встретил Джульетту, чуть не убил из-за нее мужчину, вернулся домой и вернул все, что потерял, а потом еще кое-что.
- Хороший год для тебя, - ответил Сорен.
- Тяжелый год. - Кингсли встретился взглядом с Норой.
- Очень тяжелый год, - согласилась она.
- Ты когда-нибудь снова разговаривала с Кайри? - спросил Сорен.
- Нет. - Нора допила последние капли вина и уставилась на дно опустевшего бокала. - Я долго злилась на нее за то, что позволила мне уйти без нее. Затем злилась на себя за то, что была настолько глупа, ожидая, что она уйдет со мной. Я позволила церкви забрать тебя. Может, я думала, что Бог в долгу передо мной.
- Она осталась в ордене?
- Да, насколько я знаю. Когда закончит свое послушничество, она вернется в аббатство Моникан в Северной Калифорнии. Возможно, она все еще там. Или ушла. Однажды я спросила о ней у своего агента, но они больше не общаются.
- Ты думаешь о ней? - спросил Кингсли.
- Иногда. Не часто. Что было, то было. Теперь прошло. Как только я вернулась в твой особняк... все это было похоже на еще один сон. Честно говоря, я даже не думаю, что Кайри была склонна к БДСМ. Она просто хотела быть с кем-то до того, как произнесет свои финальные клятвы, и когда я решила уйти, она знала, что ей придется лгать, чтобы отпустить меня без нее. Сегодня вечером я впервые за много лет подумала о ней. Замок напомнил мне аббатство. Хотя... - она улыбнулась своему окружению, - кровати намного больше.
- Хвала Богу за это, - сказал Кингсли. - Не могу трахаться на односпальной кровати. Я уже давно не ребенок. - Кингсли посмотрел на Сорена, который лишь покачал головой в притворном отвращении.
- Вам двоим нужно немного побыть наедине? - Спросила Нора. - Могу пойти проверить торт. И попробовать его на вкус. Весь.
- Останься, - ответил Сорен. - Если он слишком устал для Джульетты, он слишком устал и для меня.
- Неправда, - ответил Кингсли. - Мне не нужен стояк, чтобы доминировать.
Нора застонала, рухнула на бок и накрыла голову подушкой.
- Мне не нужно это слышать, - сказала она из-под подушки.
Сорен убрал подушку и посмотрел на нее сверху вниз.
- Повзрослей, - сказал он.
- А нужно?
Она снова села и начала говорить что-то вроде «Пожалуйста, не делай мою жизнь еще более странной, чем она есть», когда в дверь постучали.
- Я знаю, что он там. - Из-за двери донесся голос Джульетты. - Ты не можешь прятаться вечно, французский трус.