— Ну, так как у тебя дела? — спросил он, я тут же переключила свой взгляд с одежды на его лицо.
— Не плохо, спасибо, что спросил. Я только вернулась с каникул, провела их у родителей. Вела себя как непослушный подросток, пока мама постоянно на меня орала.
— Что, правда? И что стало поводом для криков?
— Эмм, да все. Обычные закидоны родителей греков, — говорила я, пытаясь избежать разговора о том, что моя мама считала, будто я обречена на жизнь одинокой толстой старой девы. — Давай поговорим о тебе. Как твои дела?
— Знаешь, весьма неплохо. Работы пока не много, но все свободное время я посвятил написанию статей, которые я надеюсь, в скором времени опубликуют. Я, кстати, пишу для одной онлайн газеты, и у меня неплохо получается.
— Правда? Не поверишь, но я тоже недавно написала статью в студенческую газету!
— Не может быть! И о чем ты писала?
— Ну, темой была анархия, поэтому я написала, в чем проявляется анархия в наше время, и вышло весьма не дурно. Я сравнила ее со знаменитым рецептом шоколадного десерта.
Джек засмеялся.
— Ого, это было неожиданно, но я бы с радостью почитал. Ты обязательно должна выслать свою статью мне на почту.
— Ты, правда, хочешь ее почитать?
— Определенно. Звучит весьма интересно. Клево, что ты тоже пишешь.
Я смутилась.
— Спасибо. Обязательно пришлю почитать. А какого рода статьи ты пишешь?
— Мои имеют политический уклон. Я пишу о тщетности нашего бытия и хрупкости нашей политической системы.
— Ого, это определенно намного серьезнее моей статьи.
Он засмеялся.
— Да не совсем. В своих статьях я пытаюсь показать, искажение намерений современных политических партий. И не важно за кого ты голосуешь, за Лейбористскую или Консервативную, в итоге мы получаем одно и тоже.
Я молча моргала, пытаясь уловить смысл сказанного.
— То есть, ты говоришь, что все политики — идиоты, и это никак не изменить.
— Ага, полагаю, что да, — сказал он. — Еще я стараюсь показать, что все он лжецы и ни чем не отличаются друг от друга.
— Эммм, звучит весьма… благоразумно, — сказала я, молясь, чтобы он не продолжил обсуждение политики, в которой я ничего не понимала.
— По правде говоря, я — социалист. Социалист из рабочего класса, — продолжи он, глядя мне прямо в глаза. Черт побери, что это вообще значило?
— Ты… из рабочего класса? Но ты же занимаешься графическим дизайном. И, по-моему, ты говорил, что закончил институт? — спросила я его.
— Да, но мои родители шахтеры с севера. Это основа моей жизни и мои корни, — объяснил он, эмоционально жестикулируя руками.
Я была немного озадачена.
— Хорошо, но разве это делает тебя рабочим классом? У тебя высшее образование, профессия, которая не относится к категории рабочего класса. — Он смотрел на меня, как на дуру. Я хотела показать, что у меня есть мозги и со мной есть о чем поговорить. Я чуть выпрямилась и заставила себя говорить умные вещи. — Мне кажется, это разделение на классы весьма не уместно в наше время, ты так не считаешь? — спросила я.
— Нет, я так не думаю, — ответил он. — Мне кажется, разделение на классы — это основа нашего общества. В Великобритании, как и в ряде европейских стран на этом построена вся цивилизация.
О боже, с каждой секундой наша беседа становится все более серьезной, заставляя меня чувствовать себя неуверенно. Я решила пошутить.
— Ого, ладно. Теперь мне нужен словарь, чтобы посмотреть значение всего тобой сказанного.
Похоже, мое решение оказалось правильным, ведь он засмеялся.
— Господи, да, прости, у меня есть такая привычка. Я действительно считаю, что классовое разделение является основной частью нашего общества, но желаю, чтобы этого не было. Именно поэтому я — социалист.
О, черт, он до сих пор продолжал эту тему. Теперь я вообще ничего не понимала. Стараясь скрыть на лице непонимание, я спросила.
— Но… ты же сказал, ты считаешь, у всех политиков одинаковые цели и мысли. Так как ты можешь отделять одну от другой?
Между нами повисло недолгое молчание, после чего он улыбнулся, глядя на меня горящими зелеными глазами.
— Я несу полный бред, да?
Слава богу, он сам это понимал. Я облегченно вздохнула и захихикала.
— Я думаю, мы все иногда это делаем, но кажется у тебя к этому особый дар, — поддразнивала я.
— А у тебя дар общаться, не хлопая ресницами, — ответил он. — Я встречался со многими девушками, и большинство их них просто сидели молча, хлопая огромными ресницами. Но ты не такая.
Боже мой, он только что подтвердил, что мы встречаемся? Подождите, или он назвал меня интеллектуалкой?