Когда я повернулась, он вытянулся на моей постели. И я не удержалась, и начала разглядывать его тело. Он был очень бледным и худощавым, но широкоплечим. Он походил на героя мультика Джонни Браво. Бледная кожа была усыпана веснушками, а на груди красовались курчавые волосы.
Я внезапно застеснялась, сидя перед ним в одном черном белье, поэтому потянулась к выключателю, но настольную лампу оставила включенной. Я легла рядом с ним. Джек провел рукой по моему телу и мы снова начали целоваться. Я была слишком пьяна, чтобы контролировать движения своего языка, но раз я об этом не думала, значит, я все делаю правильно. Возможно, это была естественная часть поцелуя, и я поняла, что именно нужно делать.
Он переместил руки мне на сиськи и сильно сжал. Я прикусила губу, уговаривая себя не кричать от боли, в надежде, что он перестанет сжимать их так сильно. Они не привыкли к телесному контакту. Он начал возиться с застежкой лифчика, но после нескольких неудачных попыток, я сжалилась над ним и сама ее расстегнула. Он отбросил его в сторону и прижался к моей груди.
Я водила рукой по его телу, а после наткнулась на пушок на его пояснице, прямо над трусами. Наверное, мне следовало ласкать не только его спину, поэтому я переместила руку на выпуклость в его трусах. Я нежно его погладила, и в голове всплыли воспоминания о неприятном событии с Джеймсом Мартеллом. Последний раз, когда я пыталась потрогать пенис, я понятия не имела, что с ним делать, и, засовывая его в рот, я едва его не откусила.
Я не могла рисковать повторением случившегося. Я должна была пропустить оральные ласки и перейти непосредственно к сексу.
Но после пятнадцати минут страстных поцелуев, Джек так и не снял свои трусы, и даже не предпринял попытки снять мои. Неужели моя депиляция «Плэйбой» была сделала впустую, ведь я понятия не имела, как от поцелуев преступить прямо к сексу. И вообще, разве не он должен это делать?
Я лежала на спине, а Джек на мне сверху. Я ощущала, как его пенис упирается в мой живот и бедра, когда он двигался. Он начал раскачиваться вверх вниз, трясь своим членом о мою вагину, не снимая при этом белья.
Что это такое? Чем мы сейчас занимались? В голове всплыли слова петтинг и фроттаж. О, да, мы занимались фроттажем.
Это продолжалось какое-то время, пока его тело не затряслось, он не вскрикнул и не повалился на меня.
Он только что кончил. В трусы. Лежа на мне. Но почему он не захотел сделать этого во мне?
Я выдохнула от полного непонимания всего происходящего, когда Джек скатился с меня. Я продолжала лежать, успокаивая себя, что все хорошо, и у нас почти был секс. Это неплохое начало, нам не следует спешить, и все произойдет когда мы получше друг друга узнаем.
В комнате раздавалось лишь его учащенное дыхание, и после нескольких минут тишины, он заговорил.
— Ты девственница, да?
Я широко открыла рот и начала жадно глотать воздух.
Твоюматьоткудаонэтознал? Я себя чем-то выдала? Я сглотнула и выдавила из себя.
— А с чего ты так решил? — спросила я как можно непринужденно.
— Ведь так, да? Все нормально. Ты же немного моложе меня, так что ничего странного.
Супер, теперь он навязыват мне комплекс Лолиты. Но обдумав его слова, я решила, возможно, это к лучшему. Я могу признаться в своей девственности, и мы займемся сексом. Зная правду, он будет действовать аккуратней, и тогда это будет менее болезненно.
— Ээээ, да, — тихо сказала я, — Как ты узнал?
— Ты целуешься как девственница.
Я замерла. В комнате повисла десятиминутная пауза. Ладно, может я немного преувеличила и мы молчали всего несколько секунд, но для меня казалось, что прошла целая вечность.
Я не знала, что сказать. В голове крутилась тысяча мыслей. И главное — это унижение. Мало того, что я даже целоваться толком не могла, так еще и он об этом догадался. Я прокрутила в памяти всех парней, с которыми я целовалась, и поняла, должно быть и они сразу обо всем догадались. Я погано работала языком, и должно быть они думали, что я вообще едва умела целоваться. Или еще хуже, что это был мой первый поцелуй.
Смех Джека нарушил тишину.
— Господи, не могу поверить. Я кончил себе в трусы. Да я с детства этим не занимался.
С детства? Каждое его слово заставляло меня чувствовать себя все хуже и хуже. Я лежала, не двигаясь, сгорая от стыда, молясь, чтобы это поскорее закончилось.
— Все равно было весело, — сказал он. — У меня потрясающее тело.
С подозрением я взглянула на свое полуобнаженное тело, но начала чувствовать себя немного лучше.