Дороти вернулась к своей пустельге из носка и мечтам о мальчике с деревенского праздника. Она уже выяснила, что его зовут Крис Тендалл и он учится в школе Девы Марии. Она посмотрела его адрес в телефонном справочнике. Разумеется, он жил в богатом районе — в Палачовом переулке, в большом доме на две семьи. Всю следующую субботу она проторчала там, притворяясь, будто читает газету на стенде рядом с его домом.
Наконец, он вышел, чтобы помыть отцовский «мерседес» бронзового цвета. Младший братишка вылил на него ведро воды, и его мокрые волосы закурчавились, как щенячья шерстка. Тогда он быстро обернулся и улыбнулся ей. Дороти не успела вовремя отвернуться, поэтому она гордо тряхнула головой и заспешила вверх по склону холма — к себе домой.
В следующий раз, когда она сошла со школьного автобуса, он ждал ее у церковной ограды.
Она сидела в столовой, разучивая гаммы, и слушала, как мама беседует через порог с миссис О'Фланнери. Видимо, Лилли не пустят на ночное бдение, хотя миссис Эванс разослала родителям записки, в которых сообщалось, что дети будут под присмотром. Миссис О'Фланнери заявила: она ни за что не позволит своей четырнадцатилетней дочери провести ночь с шайкой сексуально озабоченных мальчишек; она надеется, что миссис Томпсон последует ее примеру. В конце концов, сводить на всю ночь мальчишек и девчонок — значит искушать судьбу. Мама ответила, что подумает, и закрыла дверь.
Дороти закрыла глаза и взмолилась: только бы мама не послушалась совета миссис О'Фланнери! Зря, что ли, она чуть ли не целый месяц мастерила пустельгу из носка? От птичьих перьев ее уже просто тошнит. Ей даже пришлось пришить глупую эмблему к рукаву синего кардигана, который она носила вместо формы.
Мама вошла в столовую и села на длинную скамеечку за пианино рядом с ней. Дороти ничего не сказала; она снова принялась медленно играть восходящую гамму.
— По-моему, все обстоит совсем не так, как думает эта несчастная дура, а совсем наоборот. — Мама повертела в руках эмблему, сшитую из носка. — Зная ее Лилли, могу с уверенностью утверждать, что опасность грозит не ей, а мальчишкам. — Элейн приложила ладонь ко лбу. — Сумасшедшие мамаши достали: твой отец играет на трубе, а ты мучаешь пианино… По-моему, у меня начинается приступ мигрени!
Дороти перестала играть.
— Значит, ты меня отпустишь?
Справка, которую надо было подписать, и бланк спонсорской поддержки лежали на пианино.
— Не понимаю, зачем тебе понадобилось всю ночь сидеть в домике на дереве.
— Там не домик на дереве. Там платформа. Мы будем сидеть в благотворительных целях!
Мама положила пустельгу на пианино и закурила.
— Говоришь, там будет Коричневая Сова?
— Мама, Коричневая Сова — начальник отряда брауни-гайдов, младшей дружины. У нас — вожатая.
— А кто у мальчиков? Аркела?
— Начальник отряда, мама. Он называется начальник отряда.
— Ну, не знаю. По-моему, это все так скучно!
— Мне нужно пойти туда, чтобы получить нашивку за робинзонаду.
— Давай договоримся. — Мама взяла с пианино справку и достала ручку из стакана, стоящего рядом с пустельгой.
— О чем?
— Обещай, что не будешь больше делать цыплят из старых носков, и я это подпишу!
— Договорились!
Мама подписала справку и заполнила чек.
— Вот, бери, — сказала она, помахивая листочком, чтобы высохли чернила. — Пятьдесят пенсов для начала.
Было холодно; Дороти подняла ворот куртки, которую Крис набросил ей на плечи, и потерла руки.
— Из чего тебе пришлось это смастерить? — спросил Крис, перебрасывая футбольный мяч с одной ноги на другую.
Дороти схватила мяч и спрятала за спину.
— Из папиных носков и куриных перьев. Ненавижу герлскаутов!
— Знаешь, — сказал он, — ты совсем не похожа на типичную девочку-скаута. — Он потянулся за мячом, прижав ее к багажнику отцовского «мерседеса».
— Неужели? — поддразнила она. — А какие они, типичные девочки-скауты?
— Не похожие на тебя, малышка. — Он неожиданно выхватил из ее рук мяч и скрылся в доме.
Восьми девочкам удалось получить разрешение участвовать в ночном бдении на дереве; сейчас все спали в спальных мешках. Миссис Эванс, рассказав им о том, как здесь безопасно, и предупредив, что, если они ощутят «зов природы», придется ждать до утра, храпела громче всех. Над головой Дороти, в сплетении голых ветвей, виднелся кусочек луны. На небе дрожали бледные звезды; потом они скрылись за облаками. Она слышала, как хихикают мальчишки на соседнем дереве.