— Спорим, вы часто ездили в отпуск. Наверное, каждый месяц или чаще?
Он засмеялся:
— Не совсем, но мы действительно ездили отдыхать каждый год.
— Вы были в Клэктон-он-Си? Я люблю Клэктон. На пляже такой сухой песок, что в него трудно зарываться. Он похож на соль, и в нем много окурков, но если подойти ближе к воде, там здорово и песок почти жидкий, как зубная паста. Там хорошо рыть ямы.
— Нет, в Клэктоне я не был. Мы обычно ездили во Францию. В Дордонь.
— Мы ездили в Клэктон на сидячем поезде. Мой папа… мой папа раньше играл на трубе в «Орле», и мы каждый год ездили в Клэктон с его приятелями из паба. Дядя Джимми, тетя Кэрол… — Она замолчала и сняла с уха апельсиновую кожуру. Поиграла с ней и бросила в карман.
— Наверное, там было весело. — Мистер Дамсон положил кожуру от своего апельсина на крышку пианино и взял себе дольку.
— В общем, обедать мы ходили в кафе, где продавали рыбу с жареной картошкой. Взрослые заказывали нормальный обед — треску, жареную картошку, гороховое пюре. А я ела только хлеб и картошку — потому что у меня были каникулы, а в каникулы тебе позволяют делать что хочешь. Мистер Дамсон, вы любите бутерброды с картошкой?
— Не знаю, я их никогда не пробовал.
Тот изумленно воззрилась на него:
— Неужели никогда?
— Да.
— Значит, вы никогда не клали всю картошку на кусок хлеба с маслом, не накрывали сверху другим куском, не придавливали рукой и не ели?
— Нет, вроде бы я никогда так не делал.
Она покачала головой:
— Мистер Дамсон, надеюсь, вы не обидитесь, но, по-моему, хорошо, что вы переехали в тупик Стэнли. Я хочу сказать… у вас такая странная картина, и вы никогда не ловили рыбу, и никогда не ездили в Клэктон на сидячем поезде, и не делали бутерброды с картошкой… Пора вам начать делать что-то правильное! — Она соскочила со стула. — Сейчас вернусь! — Она задвинула стул обратно, под обеденный стол.
Мистер Дамсон взял апельсиновую кожуру с пианино и повесил себе на левое ухо.
— Правильное — например, вот это? — спросил он.
— Ага. — Тот порылась в кармане, достала кожуру и повесила себе на ухо. — Например, вот это.
В столовую вошла миссис Дамсон; она принесла тарелку шоколадного печенья и поставила ее на пианино.
— Тот ушла? — спросила она.
Мистер Дамсон покачал головой:
— Нет. Она пошла в… в общем, не знаю куда. Сказала, сейчас вернется.
— Смешная, — сказала она. — Зачем ты повесил на ухо апельсиновую корку?
Он вытянул руки и посмотрел на цифры, написанные у него на пальцах.
— Очевидно, это все, что нужно, чтобы научиться играть гамму в до мажор. Подумать только, пианино у нас столько лет, а мы даже не знали, где находится до первой октавы! — Он поднял крышку пианино. — Вот оно, видишь? Прямо под табличкой с названием фирмы. — Он показал клавишу, и жена кивнула. — Ее специально помещают здесь, чтобы легче было найти. Подумать только!
Миссис Дамсон взяла печенье и принялась вертеть его в пальцах. Мистер Дамсон потянулся к ней и накрыл ее руку своей ладонью.
— Памела, ты хочешь уйти от меня?
Она смотрела на него во все глаза.
— Глупыш! С чего ты взял?
— Не знаю. Я ведь потерял и дом, и все. Мы вынуждены были переехать сюда. Знаешь, я не стану тебя винить, если…
Она разломила печенье и протянула ему половинку. Он начал медленно обкусывать его с краев, потом засунул остаток в рот.
— Тот стало меня жалко, потому что я никогда не был в Клэктоне… и не делал бутерброды с картошкой.
— В Клэктоне? Разве твоя тетка не живет там?
— Да. Но я никогда не ездил к ней в гости. Особенно на сидячем поезде, а Тот считает, что туда только так и можно попасть.
— Джеральд, ей восемь лет!
— Да, ей восемь лет, но она смотрит на мир по-своему…
Они услышали, как со скрипом открылась дверь кухни, потом со стуком захлопнулась.
— Э-эй! — крикнула Тот. — А вот и я! Я вернулась!
Тот прислонила картинку с дельфинами к пианино и схватила мистера и миссис Дамсон за руки.
— Выходите отсюда! Скорее!
Она потащила их в крошечную кухню, оттуда — через заднюю дверь по дорожке, в маленький задний дворик. Она показала им вверх, в небо над свалкой.
— Слушайте!
Тоненькое завывание делалось все громче и ниже и наконец взревело и взорвалось, когда ракета рассыпалась пятью букетами красных и желтых огненных цветов.
— Как здорово, черт возьми! — воскликнула Тот, вытаскивая из кармана жиронепроницаемый сверток. Она вскрыла обертку зубами и вручила каждому из них по палочке бенгальского огня. — Мне не разрешают зажигать спички, — пояснила она, протягивая мистеру Дамсону коробок. — Это бенгальские огни; когда их зажигаешь, они делаются как волшебные палочки, и из них сыплются искры. Ими можно писать в небе слова или рисовать сердца, пронзенные стрелой.