Юрий резко принял невозмутимый вид. Задумался на несколько секунд…
— Так, и последний вопрос, Ксения Викторовна… — он упёр руки в бока, по всей видимости уже оправившись от первого шока. — Напомните мне, сколько там времени прошло после нашей с Вами операции… Пару месяцев точно, правильно же я помню?
Тяжело вздохнула, теребя край наволочки.
— Четыре месяца и три дня, Юрий Евгеньевич…
По комнате отчётливо прокатился жалобный стон. Юрий Евгеньевич повернулся ко мне спиной, сцепил руки на затылке, устремил взгляд в потолок и с отчаянием прошептал:
— Всё-таки карма…
— Однозначно — судьба, — тоже шёпотом поправила озвученный им неверный вывод. Но так, чтобы он услышал…
Секунды капали, а Юрий словно забыл о моём существовании — вдоль и поперёк изучил потолок, потоптался на месте, специально придавливая носком ботинка высокий ворс и с умилением наблюдая за тем, как он распрямляется, пожевал губы, почёсывая подбородок, внаглую прикурил сигарету, стряхивая пепел прямо в пустой стакан из-под воды, возобновил расхаживание по номеру, при этом останавливаясь у каждой картины или безделушки и придирчиво рассматривая их как какую-то диковинку.
Он что, надеется, что если проблему игнорировать, то она рассосётся сама собой, и я исчезну? Наивный.
Не работает это, Юрий Евгеньевич! У меня вот девственность не рассосалась, хотя я упорно не обращала на неё внимания четыре месяца! Усугубилась только разве что…
— Кхм… — я сглотнула слюну, продолжая следить глазами за вмиг напрягшимся доктором. — А когда уже… Ну… — я смущённо улыбнулась, кивая на кровать.
— Ксения, — Юра глубоко вздохнул, так и не глянув в мою сторону. — Я как раз вот думал… Как же нам с Вами теперь быть? — он наконец поднял бровь в моём направлении. — Полагаю, мы могли бы договориться, например… — он потёр наморщенный лоб, явно придумывая на ходу варианты того, как от меня побыстрее избавиться. — Если сумма небольшая, то, я думаю, часть Вы можете оставить себе на возмещение, так сказать, моральных убытков… А потом Вы придёте ко мне в клинику, можно даже без записи! И я за пять минут сделаю хирургическое рассечение плевы… — он поднял руку в предупреждающем жесте, глядя на то, как по мере его болтовни вытягивается моё лицо. — Абсолютно бесплатно, Ксения Викторовна!
Чего?!
— Чего?! — я с недобрым подозрением сузила глаза.
Юрий Евгеньевич обречённо выдохнул.
— Ну или я готов Вам возместить часть суммы из своего кармана…
Поджала губы, склоняя голову набок и сверля упёртого врача полным презрительного разочарования взглядом.
— А что, исполнить условия договора мне не судьба, получается?
Он наконец повернулся в мою сторону всем корпусом. Сильнее ослабил галстук, оставляя его практически болтаться петлёй на шее, взъерошил пятернёй волосы на макушке, но взгляд не опустил.
— А вы так рвётесь исполнить условия договора, Ксения Викторовна? — он даже не улыбнулся на этот раз, лишь слегка побледнел и почему-то машинально поправил штаны между ног, будто защищая от меня своё сокровище.
Глубоко втянула носом воздух, чувствуя, как в сердце закрадывается какая-то неясная обида. Чёрт возьми, я четыре месяца ждала покупателя ради того, чтоб он теперь слился что ли?!
— Я, Юрий Евгеньевич, заключила договор в здравом уме и твёрдой памяти, — я прицельно чеканила слова, раздражаясь всё больше и больше. — И сделала это отнюдь не для того, чтобы потом искать пути обхождения своей части условий! И я их выполню, даже не сомневайтесь…
Глаза доктора, неотрывно следящие за моими губами, пока я говорила, стали какими-то большими и кристально-голубыми.
— Ксюш… — Юра как-то жалобно-неловко усмехнулся, прижимая пальцы к переносице и отворачиваясь. — Это какой-то сюр, честное слово…
— Сюр — это четыре месяца ждать покупателя, дождаться наконец, а потом упустить его по каким-то непонятным причинам! — нервы начали сдавать, и я повысила голос, скатываясь в язвительный тон. — А кстати, можно узнать, откуда такое стойкое нежелание лишить меня Вашей же девственности, а? — вот тут обида прямо-таки полоснула по горлу острой бритвой. — Не капкан же Вы мне туда поставили, правда? Или… — я до боли закусила губу, невольно краснея, — или я Вас не привлекаю как носительница этой самой девственности, м?
— Чего? — Юрий наморщил лоб, глядя на меня как на идиотку.
— Я спрашиваю, не стои́т на меня что ли? — я шмыгнула носом, проклиная Люську, обещавшую мне, что мужика от меня будет "не оттащить". — Так я помогу, опыт какой-никакой имеется… — я задрала подбородок, пряча за этой глупой бравадой искреннюю досаду и чувствуя себя не просто идиоткой, а последней дурой, навязывающейся левому мужику.