Лёва из своего угла печально наблюдал, как бабушка учит Ларису рассчитывать льготу. Лариса пыталась спорить, но что толку спорить с глухим человеком? И она смирилась. Бабушка рассказала все, что знала про льготы, и принялась рассказывать про свою жизнь.
Лёва наблюдал такую картину множество раз. Сколько их было – таких стариков? Может, сотни, а может, и тысячи. Всеми забытые, никому не нужные. Разве их волновал газ? Да, конечно. Но гораздо сильнее им хотелось просто поговорить, потому что больше поговорить им было не с кем.
Лёва жалел всех стариков на свете. В какой-то степени он был таким же, как они – ему тоже, в сущности, было не с кем поговорить. Неужели придет день, и он, Лёва, станет ходить по разным организациям и учреждениям с одной лишь целью – пообщаться с живым человеком?
От этой мысли ему стало совсем плохо. Слава Богу, до такого еще не дошло. У него еще есть время, в течение которого он будет… А что, собственно, он будет делать?
Лёва представил, как до конца своей жизни он сидит в этом углу и наблюдает изо дня в день одно и то же, и впервые за последний месяц грядущее сокращение не показалось ему злом вселенского масштаба.
Наконец, бабушка ушла.
Лариса без сил рухнула на свой стул.
– Все, я больше не могу. Закрывайте дверь!
Оставалось три минуты до обеденного перерыва. Надо было думать, что делать дальше.
С Ксюшей все было ясно и без слов. Девушка дочитала «Космополитен», оделась и ушла на обед.
Марию Спиридоновну никто не видел с самого утра. Первые полчаса рабочего дня она посвятила расчистке письменного стола от бумажных завалов. Потом вышла из кабинета и растворилась в безвоздушном пространстве.
По всему выходило, что думать о своем будущем предстояло лишь ядру абонентского отдела: Алле Кравченко, Ларисе Зубовой и Льву Аркадьевичу Штерну.
В обеденный перерыв эта троица заперлась в кабинете и принялась изучать еженедельную газету «Вакансии», купленную Лёвой в киоске «Роспечати» по дороге на работу.
Алла вслух читала объявления. Лариса медитировала в кресле, Лёва делал ей укладку.
Это вышло как-то само собой – теперь уже никто не помнил, когда именно. Однажды, несколько лет назад, Марии Спиридоновне было приказано через полчаса явиться в кабинет директора на внеплановое совещание. Начальница абонентского отдела ударилась в панику – на голове было черт знает что такое.
Сначала Алла, потом Лариса безуспешно пытались уложить феном волосы Марии Спиридоновны, намоченные под краном в туалете. Когда состояние их начальницы стало приближаться к критическому, Лёва отобрал фен и за оставшиеся пятнадцать минут сделал из головы Марии Спиридоновны голову Марии-Антуанетты – в смысле красоты, а не последующей гильотины.
Давно забылось, как прошло и чему было посвящено то внеплановое совещание. Но зато с того дня все знали, что Лев Аркадьевич может творить чудеса, и кое-кто этим бессовестно пользовался. Не будем говорить кто, хотя это была Лариса.
Лорик часто просила Лёву уложить её волосы, примявшиеся под шапкой, и он никогда не отказывал.
Алла тоже была бы не прочь воспользоваться его услугами, но почему-то стеснялась. К тому же она не представляла, как еще можно уложить ее длинные волосы, обычно собранные в узел.
– Слушайте, это не объявление, это просто песня, – сказала Алла. – «Предприятие ведет набор на несложную высокооплачиваемую работу». Это как?
– Возьми да позвони, – сонным голосом откликнулась Лариса.
– Ага. А вдруг там в сексуальное рабство забирают?
– По телефону не заберут. Читай дальше.
– Подожди. Найду еще что-нибудь интересное. Вот, например: «Требуется маляр по дереву, пьющих просьба не беспокоить». Это кто кого не должен беспокоить? Пьющий маляр? Или пьющего маляра?
– Слушай, кончай ерундой заниматься, – проснулась Лариса. – Читай нормальные объявления, а то отберу газету.
– Ну хорошо. «Требуется менеджер для работы с клиентами по телефону, девушка, до 35 лет, в/о, приятный голос». У меня приятный голос? – спросила Алла.
– Очень, – ответил Лёва, сосредоточенно наворачивая прядку на щетку фена.
Алла покраснела.
– Ну, все, – не выдержала Лариса. – Мое терпение лопнуло. Так я точно без работы останусь. Отдай газету. Лёва, спасибо!
– Секундочку, – сказал Лев Аркадьевич.
Он поправил Ларисе челку, сделав двумя пальцами – большим и указательным – ровный ряд прядочек. Отступил на шаг. Полюбовался своей работой и выключил фен.