- Андрюха! Кто это?- выдохнул он, наконец. Развернулся корпусом к улыбающемуся генералу. Интересно мне. Что скажет.
- Это моя подруга. Ляля,- отрекомендовал меня папа Вебер.
Я подошла к мужчине близко. Протянула узкую ладошку.
- Елена Розенталь.
- Ничего себе! То есть. Извините. Звягинцев Сергей Петрович,- звучание моего имени явно произвело на него впечатление. Осторожно пожал мою теплую конечность. Даже живот попытался втянуть.
Я не стала дожидаться, когда он придет в себя от изумления. Продефилировала в спальню. Вебер-старший улыбался в мою спину довольно. Я видела это прекрасно в отражении стекла стены с вечерней подсветкой Города внизу.
Мне было скучно. Я, разумеется, украсила собой их имперскую компанию. Четырех важных, до дерева, мужчин. Но они никак не спасали мой, очевидно гибнущий вечер. Говорили о своем. Вспоминали годы учебы в Академии. Я вежливо и равнодушно улыбалась их, как они воображали, веселым байкам. Ресторан Яр соответствовал обильной, национальной жратвой серьезным фигурам значительных мужчин за нашим столом. Вебер ясно чуял мою скуку и слегка придерживал за талию мое мечтающее удрать в ночь тело. На кожаном диване полукабинета.
- Что вы думаете об этом, Еленочка?- спросил снова корпулентный дяденька напротив. Забыла, как его зовут. Прослушала. Как и сам, обращенный ко мне вопрос. Он догадался и повторил.
- Вы ходите на выборы, дорогая?- ничего глупее он не догадался спросить. Даже если бы специально старался.
- Нет,- легкомысленно ответила я. Вот пристал. Что мне за дело до их имперских игр?
- Ну а если бы ходили?- не отступал он. Все присутствующие глядели на меня с антропологическим интересом. Вдруг у меня случайно есть мозг. И я им пользуюсь.
- За кого бы вы проголосовали?- придурки полные. Улыбаются ободряюще. Как трехлетнему ребенку. Ждут, когда расскажу стишок.
- За женщину,- улыбнулась я красивыми, розовыми, полными губами.
- За что?- вытянулось лицо вопрошавшего. За что? Это правильно. Очень по-имперски.
- За женщину,- повторила я. Четыре взрослых, уверенных во всем по этой жизни, мужчины смотрели на меня изумленно, неверяще. Буквально кресло подо мной заговорило. Не я.
- Все? Я писать хочу-у,- проныла я детским голоском им в тему и выскользнула из-за стола.
- Шлюхи идут голосовать за шлюху!- раздалось весело мне в спину. Что? Я не сразу сообразила, что это ко мне. Что? Воздух кончился. Как от удара поддых. В подземном переходе. Сердце замерло на краю Вдох. Выдох. Тук-тук. Раздышалась. Обернулась.
Звягинцев Сергей Петрович откровенно хохотал, откинувшись на спинку кресла. Живот его сотрясался в счастливом смехе. Пуговицы на жилете вот-вот отлетят в непонимающие лица двух других членов компании. Вебер сидел ко мне спиной. Я смотрела. В глухо молчащий дорогой пиджак.
- Не сверкай красивыми глазками, дорогая. Всем здесь известно, что ты платная подружка моего старого боевого товарища,- добродушно, до отеческой заботы, проговорил довольный толстяк. Отсмеялся. Вынул платок из кармана брюк и вытер раскрасневшееся от водки и веселья лицо. Шарил везде по моему телу глубоко посаженными, холодными глазками. Приценивался. Остальные мужчины напротив спрятали взгляды в тарелки. Вебер не оборачивался. Ну! Скажи что-нибудь, мой хороший. Наш стол словно накрыло колпаком молчания. Тишина. Стояла плотная, на куски резать можно. Что там обычно совершают настоящие мужчины, когда?.. Мужчины здесь есть? Нет.
Я хмыкнула. Шлюха? Прелесть, какая! В первый раз, что ли? Неверно формулируете, господин генерал, или кто вы там. Блядь городская! Вот как надо. Говорить уже могла.
- Пятьсот евро, пузан. Рекомендации и контакты возьми у папы. Этот вечер у меня занят. Звони, котик, - я вернулась к столу. Забрала свою сумочку. Красиво наклонилась над тарелками низким вырезом четвертого номера. Чмокнула Андрея Вебера-старшего в прохладную гладкую щеку. Он резко протянул руку, поймать меня хотел. Я была начеку. Генерал промахнулся.
- Доброго вечера, господа!- я издевательски прижала правую ладонь к виску в известном жесте. Развернулась на каблуках и ушла. Молчание в спину.
Сразу повернула за угол, во двор. Быстро пробежала его насквозь. Сидящие на спинках скамеек подростки радостно засвистели моей, слишком громко стучащей каблуками по холодному асфальту, фигуре. Низкая темная арка в теле старого доходного дома. Сквозняк. Выхода почти не видно. Какие-то двери чернеют внутри. Я, не дав страху обезножить себя, понеслась в жуткий переход. Плевать! Лучше наркоман в жопу, чем папа Вебер в … стоп! Я подумаю об этом завтра. Я подумаю об этом завтра. Господи! Я подумаю об этом…