И я ему тут же поверила. От сердца отлегло, небо поголубело, а река сразу же снова стала чистой и прозрачной, как слеза комсомолки.
— А вот что делаешь ты около лодочного гаража? — вдруг начал багроветь Вадим. — За мной следишь?
Мне пришлось в общих чертах, шепотом поведать о допросе в местном ОВД, о красной папке и о тех подозрениях, которыми я заразилась от наблюдательного Валентина Кузьмича.
— Что за чушь! — засмеялся Вадька. — У дяди Юры в гараже лопаты хранятся… А из оружия имеется только грибной нож.
— Ага, а как же быть со скупкой краденого? — не сдавалась я.
Любимый пристально всмотрелся вдаль, кинул быстрый взгляд в глубь участка и велел:
— Давай заходи, пока дядя Юра не видит…
Я нырнула в калитку и бегом устремилась к лодочному гаражу. Прошмыгнула в приоткрытую Вадькой дверь и не сразу разобрала, куда я попала. А попала я, судя по всему, в мастерскую чокнутого механика. Ведь если бывают лаборатории чокнутых ученых, где они, сгибаясь под тяжестью интеллекта, сутки напролет вершат свои гениальные открытия, то, значит, должна быть и мастерская гениального до сумасшествия механика.
Все углы лодочного гаража оказались завалены какими-то приборами, агрегатами и неопознанными деталями сложной формы. Пол усыпан металлическими стружками, гирляндами, свисающими с мудреного станка, стоящего в правом углу. На стенах, пришпиленные кнопками, висели чертежи на миллиметровой бумаге, а в центре помещения возвышалось некое подобие моторной лодки на стальном пьедестале.
— Вот смотри, дядя Юра сейчас сооружает самоходную лодку на воздушной подушке. И для этого скупает у всех подряд разный железный хлам. Ему все в деле сгодится…
— Слушай, Вадь, а почему дядя Юра не женится? — ни к селу ни к городу спросила я. Спросила просто потому, что этот вопрос уже давно не давал мне покоя. Любимый пожал плечами и насмешливо поинтересовался:
— А ну-ка вспомни, что ты мне сказала, когда я притащил домой зимнюю резину?
— Уноси немедленно этот кошмар куда угодно, вот что я тебе сказала, — честно призналась я.
— А теперь представь, что в дом приносят не только четыре колеса, но и весь автомобиль в разобранном виде. Причем не один… Раскладывают по подоконникам, столам и полкам шкафов инструменты и детали, поливают пол машинным маслом и при этом не велят ничего трогать. И какая женщина это выдержит?
Я согласилась, что да, ни одна не выдержит. И любимый, посмеиваясь над моими дикими подозрениями, вывел меня из гаража на воздух.
— Вон, беги скорее, Галка за сарай пошла, — усмехнулся Вадим, спускаясь к реке и приступая к раскопкам червей. — Может, хоть ее на чистую воду выведешь…
А что он думает — и побегу. И, между прочим, выведу.
Галка как раз закончила руководить разгрузкой пиломатериалов и неторопливо направилась за сарай, вооружившись ножницами и целлофановым пакетом.
Я куницей проскользнула в калитку на участок к соседям и стала красться вдоль сарая, соблюдая безопасную дистанцию. Вот Галка зашла за сарай, вот наклонилась и стала стричь верхушки побегов на любовно возделанной делянке с загадочными буровато-голубыми растениями, складывая настриженное сырье в пакет. Я пробралась за сарай и, выбирая место для наблюдения, случайно наступила на какую-то суковатую палку. Та больно стукнула по голени и громко хрустнула под моей неловкой ногой. Галка тут же вскинула голову и настороженно посмотрела в сторону сарая. Я затаилась. Но соседка уже шла ко мне, чтобы выяснить, в чем там дело. Отступать было поздно, и я приготовилась встретиться с противником лицом к лицу.
Галина заглянула за угол и с удивлением наморщила лоб.
— Ты-ы? — изумленно протянула она.
— Галь, давай начистоту, — пошла я на пролом. — Что это за наркотик ты выращиваешь?
— Да ты что, мать, совсем, что ли, умом поехала? — удивилась соседка. — Это я Кузьмичу для смеху сказала про наркотик, когда старый дурак, прости мою душу грешную, привязался как банный лист, что у тебя там такое растет, да что такое растет. Вот я и наврала ему, что это новый, морозоустойчивый, озимый сорт опийного мака… Он что, и тебе уже успел доложить?
Я неопределенно пожала плечами, а Галка, подсмеиваясь над моей легковерностью, поведала, что вот уже три года как работает в японском ресторане «Токийская сакура». Шеф-поваром. Она прошла серьезную переподготовку у лучших мастеров японской кухни и решила посвятить свою жизнь рису, сырой рыбе и водорослям. От них хотя бы не полнеют. До этого, насколько я знала, Галина верховодила процессом приготовления пищи в русском ресторане «По щучьему веленью» на Таганке и на гурьевской каше да на расстегайчиках с семгой успела так разъесться, что еле пролезала в двери троллейбуса. Именно поэтому несчастная женщина и порвала всяческие отношения с мучным и жирным, которое с утра до ночи окружало ее на работе. Но, странное дело, желаемый результат все не приходил, и Галка, ужасно страдая от своей полноты, продолжала по утрам просить дочку Дину завязать ей шнурки на ботинках.