– Старше, чем сейчас, – невинно заметил Иван, улыбаясь. Ох уж эта улыбка… – Вот сейчас вы прекрасны как майская роза. Не так ли, дети?
Его великовозрастные «дети» вразнобой забубнили что-то неразборчивое, снова заставив Иру покраснеть. Она ненавидела быть в центре внимания. Всегда старалась держаться больше в тени. А тут буквально возмущению нет предела. Бессовестный он, этот Чемезов.
– Идите-ка вы все в мастерскую, пока я не швырнула в вас чем-то тяжелым! – проворчала Ирина. – И никаких больше разговоров о том, как я выгляжу.
– Ох ты, как сурово! – усмехнулся Иван. – Все слышали, что приказала принцесса? Исполнять, и побыстрее. Разговорчики в строю!
– А я могу всем сделать чаю, если вы мне напомните, где у вас тут что, – бросила Ира, смеясь тому, с какой поспешностью студенты понеслись в просторное солнечное помещение, которое она так бессовестно заняла. Иван задержался, внимательно рассматривая лицо Ирины.
– Не надо чаю, Ирина. Серьезно, как вы выспались? – спросил он наконец. – Я сам вот никогда не сплю в чужих местах, ворочаюсь постоянно… Я хотел вам предложить перелечь на кровать, но решил не будить. Вы, кажется, очень сильно устали. Просто на этом кресле спать невозможно, там у меня постоянно выворачивается шея. Впрочем, мне на нем просто тесно.
– Странным образом, я отлично выспалась, – мягко перебила его Ирина. Кажется, он чувствовал себя не в своей тарелке и поэтому заполнял неудобство любыми словами, подворачивающимися под руку. Только теперь она задумалась о том, где же спал сам Иван. Он сменил рубаху на куда более соответствующую погоде футболку и шорты и выглядел теперь значительно моложе, не старше тридцати. А светлые волосы были все так же растрепаны. Он что, вообще не причесывается? Хотя весь его облик смотрелся вполне гармонично. Даже пятна от краски на руках. Лицо у него доброе, открытое. Редкость.
– Давайте-ка я выдам вам что-нибудь из моих закромов, – с деловым видом кивнул Иван. – У меня тут всегда есть некоторое количество зубных щеток. Может быть, вы примете душ и присоединитесь к моей команде?
– Душ? – вытаращилась Ирина, моментально покраснев и насторожившись. Хотя сама идея попасть под теплые струи воды, смыть с себя дорожную пыль была гипнотизирующе прекрасной. – Нет-нет, не надо.
– Интересно, почему же это?
– Не знаю. Это уже за гранью.
– Чего? Приличий? – Чемезов фыркнул так, словно приличия были чем-то, по его мнению, совершенно неприличным. – Впрочем, как хотите. В ванной есть все нужное, вы могли бы сменить ваше прекрасное одеяние и…
– Сменить одеяние? – еще больше оторопела Ирина. Может быть, она все же ошиблась относительно «профессиональных» намерений этого симпатичного товарища с открытой улыбкой? В конце концов, она же ничего не знает о нем, а он о ней.
– Я не думаю, что вы хотите запачкать ваше прекрасное терракотовое платье. Да и в туфлях на шпильках нельзя ходить вечно.
– Запачкать? – как попугай, повторила Ира, прикидывая, успеет ли она добежать до двери, прежде чем этот маньяк ее остановит. Иван же в это время с недоумением смотрел на Ирину.
– Ну да, запачкать краской. У нас же мастер-класс. Вы когда-нибудь работали маслом? Заляпаете – потом не отстираете. Ну, и растворитель тоже.
– Вы всерьез хотите, чтобы я рисовала? – дошло наконец до Иры.
– Господи, ну не полы же мыть! – всплеснул руками художник. – Я же вам еще вчера предлагал, помните?
– Действительно, – протянула Ирина, смутно припоминая вчерашний разговор. Вчера она была совсем не в себе, и все, что происходило, казалось ей каким-то кошмарным сном наяву. Теперь, после пятнадцати часов беззаботного сна, все вчерашнее казалось далеким прошлым. Такое иногда бывает, сознание пытается отодвинуть подальше какие-то отдельные моменты жизни, словно скрыть их, забросать ворохом других ощущений и воспоминаний. – Но я не умею рисовать. Я помню, что тоже это говорила.
– Да, говорили, – усмехнулся Иван. – Идите в ванну, и без разговоров. Никто из нас не умеет рисовать, но, поверьте, это не имеет никакого значения. Помалюем просто так.
Конечно, Иван покривил против истины, заявляя такое. Мастер-классы, которые он проводил в мастерской по договору с художественной академией, пользовались огромной популярностью, и все, кто приходил на них, так или иначе умели рисовать. Но и Ирина тоже немного слукавила, говоря, что совсем не рисует. В детстве, как и все дети, наверное, она очень любила рисовать, но это было давно, Ира даже забыла, когда в последний раз рисовала что-то, если, конечно, не считать узоры на краях салфеток, которые она выводила, скучая в ожидании кого-нибудь. Саши, например. Пунктуальность никогда не была его сильной чертой, но Ирина старалась не обижаться. Разве можно таить обиду на тех, кого любишь?