— Иду-иду! — донесся изнутри довольно бодрый голос, потом — довольно бодрые шаги.
Дверь распахнулась. Собственница бодрого голоса предстала во всей своей миссвселенской красе. Тридцати — пятидесятилетняя дама с элегантно взбитыми волосами, мытыми, должно быть, в третьем веке до нашей эры, с испитым лицом и морщинистой шеей, с великолепным бланшем в полскулы, с жеваным окурком в углу рта. К тому же в ватнике и… почему-то в валенках. Лариса невольно отпрянула. Веселый блеск в глазах дамы и игривая улыбочка говорили о врожденной живости характера или что она уже успела принять на грудь. Не исключено — и первое, и второе одновременно.
— Я вот по какому делу, — начата Лариса, неуверенно переступая порог. — У вас тут прописан Олег Афанасьевич Данилкин? Дом 316, квартира 68, комната 68 а.
Веселая дама, кажется, была рада любому посетителю, так как проявляла признаки внимания и участия — заглядывала Ларисе в глаза, сосредоточенно шевелила губами, повторяя за ней слова.
— Моя комната, — мелко закивала она головой. И не без гордости кивнула на облезлую дверь с выцарапанной ножом или гвоздем цифрой. — Заходите.
— Вы купили ее недавно у Олега Данилкина? — с тоской спросила Лариса. И бесполезно было спрашивать — комната демонстрировала крайнюю степень обжитости. За недолгое время, что прошло после «продажи» Олегом жилья, так загадить территорию было невозможно.
— Я тут давно живу, — обиделась лохматая дама. — И Пуцик со мной. Пуцик-пуцик-пуцик, — зацокала она.
На зов из-под затрапезного топчана выползла крыса. Но не белая, пушистая и с розовым хвостом, а настоящая, серовато-коричневая, толстая, отвратительная. Она уставилась на посетительницу внимательными глазками.
Лариса вскрикнула, дернулась, влетела плечом в косяк. Утлая полочка, приколоченная над косяком, с готовностью обрушилась, повиснув на одном шурупе. С нее слетела пара кастрюль, замызганный том «Капитала» (неужели читали?!), стопка желтых газет. Из рассыпавшихся газет веером прыснули блестящие тараканы. Лариса зажала рот рукой, чтобы не заорать от омерзения. На обитательницу люкс-апартаментов неприятность с полочкой не произвела никакого впечатления. Она только махнула рукой и хихикнула. А крыса с презрением посмотрела на тараканов, на гостью и не спеша исчезла под топчаном.
— Но я ведь видела паспорт! — с отчаянием сказала Лариса. — Его прописку! И он продал эту комнату.
— Бог с вами, душечка, — улыбнулась хозяйка Пуцика. — Я тут живу… Сколько же?.. Лет десять? Да нет, все пятнадцать! В этой комнате.
— Ладно, до свидания, извините за беспокойство!
— Ничего, бывает, — великодушно простила Ларисе учиненный разгром дама.
— А почему вы в ватнике? И валенках? — все-таки спросила Лариса.
— Да не топят, е-мое, — с возмущением откликнулась женщина. — Совсем обнаглели. Куда Лужков смотрит? Середина декабря, и никто не чешется!
— Понятно, — кивнула Лариса. — В самом деле, безобразие.
Глава 5
Жизнь Лизы Виноградовой сияла красками. Не в том смысле, что ее дни и ночи были наполнены безумным каскадом приключений, поездками в Марокко или Австралию, знакомствами с голливудскими звездами и известными музыкантами.
Нет, ее жизнь была цветной буквально. В различные тона были окрашены голоса людей, звуки города, музыка. Мотор «тойоты» гудел сиреневым, мамин голос имел бархатистый оттенок абрикосового, лифт грохотал темно-коричневым, синица щебетала кукурузно-желтым. Летний дождь шелестел прозрачной бирюзой. Гром гремел малиновым. «Лакримоза» Моцарта представлялась фиолетово-синей, «Ямайская румба» Бенджамина — изумрудной, а «Минутный вальс» Шопена — аквамариновым…
Лизино появление в «Артиссимо», как всегда, было встречено радостными возгласами. За пару лет работы в дизайнерской фирме установились дружеские, почти семейные отношения. А Лиза была самой юной сотрудницей и — безусловно — самой талантливой. Ее здесь любили и ценили.
Сегодня в центре офиса (напоминающего голубую лагуну атолла, «Нет! нет! нет! — страстно вскричал директор Апогей Палыч, — нам не нужен стандартный, безжизненный конторский интерьер, все эти унылые стеновые панели, коммерческий линолеум и подвесной потолок! Мы ведь творцы, гении, а не подмастерья из «Русского Модерна»! Девочки, постарайтесь!». И девочки постарались. Даже перламутрово-голубые корпуса для мониторов делали на заказ, жалюзи-«хамелеоны» перфорировали вручную, а коллекцию стеклянных скульптур везли из Африки) на круглом вертящемся столе — словно из китайского ресторана — торжественно громоздился макет для банка «Антей».