— Где этот парень?
— Ждет на пляже. Мы хотели наперегонки сбегать до скалы и обратно.
— Ну пригласи его с нами поужинать. Посмотрю на него.
Я вскидываю брови. Папа не любит общаться с другими детьми, потому что они совсем не похожи на взрослых. Он не понимает, почему некоторые родители позволяют детям вести себя по-детски.
Ужин проходит потрясающе. Тим держится великолепно и обсуждает с папой политику, литературу и преимущества английской школьной системы. Не знаю, чему их учат в частной школе, но это явно работает. Разговор выходит далеко за пределы моих познаний, и я начинаю потихоньку паниковать. Я часто думаю, что другие дети давно меня обогнали. Они проводят в школе столько времени, а моя учебная программа занимает пару часов в день. Плюс у них куча практического опыта.
После ужина мы играем в покер, сидя на плюшевых диванах в лобби. Я тасую колоду, когда Тим наклоняется ко мне и спрашивает, почему я грызу ногти. Я прячу их в ладонь и говорю, что это потому, что я много думаю.
— Господи! — Кьяра фыркает и закатывает глаза.
— А тебе откуда знать? — Тим спокойно смотрит на нее. — Вы не очень близки.
Кьяра ошеломлена его прямотой, а я отвожу взгляд.
Через два часа Тим с родителями собирается в аэропорт. У меня странное и неприятное чувство, что я буду скучать по мальчику, с которым только что познакомилась. Я пытаюсь не показывать вида и выглядеть радостной. Он делает то же самое, пока не приходят его родители с багажом.
— Вы потом вернетесь во Франкфурт? — Тим прячет карты в карман.
Франкфурт — наша легенда, и я стараюсь ее придерживаться:
— Наверное.
— Наверное?
— Мы очень часто переезжаем, мало ли что…
— Может, вы и в Лондон приедете! — Он загорается такой надеждой, что мне жаль ее разрушать.
— Вряд ли.
Тим встает, идет к стойке регистрации и возвращается с ручкой и бумагой.
— Тогда вот что мы сделаем. — Он начинает писать. — Я никуда не перееду. Мы давно живем в этом доме. — Он протягивает мне свой адрес и чистый листок. — Дай мне свой адрес во Франкфурте, и я тебе напишу.
— Ой, мы как раз переезжаем на другую квартиру, и адреса пока нет.
— Ты не знаешь, куда вы переезжаете? — Он смотрит на меня.
Взгляд у него слишком твердый для такого юного человека. Теперь я понимаю, почему взрослые иногда спрашивают, откуда у меня такие глаза, в моем-то возрасте.
— Нет, пока не знаем.
— А в каком отеле вы будете жить?
Я трясу головой и вижу, что он теряет контроль над ситуацией.
Наконец-то он выглядит на свой возраст, а не так, как будто ему вот-вот стукнет тридцать. Я чувствую трепыхание в желудке — кажется, я ему нравлюсь! Такому умному и красивому мальчику! По позвоночнику пробегает дрожь. Это длится всего пару секунд, потому что я вижу, что он не хочет оставлять попыток, но явно исчерпал все свои ресурсы.
Тим — самый взрослый, умный и сообразительный парень моего возраста, которого я встречала в жизни, и все-таки я не могу свободно с ним поболтать. Слишком многое мне приходится скрывать. И тут у меня появляется кошмарное чувство, что я всегда буду одна, где бы я ни оказалась.
Мы стоим у раздвижных дверей, когда подъезжает их такси. Тим протягивает мне листок с адресом:
— Напиши мне, как только вы узнаете, где будете жить.
Я не смотрю ему в глаза. Как ему объяснить? Мне ни за что на свете не разрешат ни с кем переписываться. Каждая почтовая марка — это след.
Он касается моей руки:
— Обещаешь?
— Обещаю, — вру я, глядя ему прямо в глаза.
Ночью я тихо плачу в подушку, лежа на раскладушке, втиснутой в номер Фрэнка и Кьяры. Это прощание закалило меня. Теперь будет легче. Легче врать, легче уходить. Но что, если я не хочу этого?
Глава 16
Тель-Авив, Израиль, 11 лет
В кипрском аэропорту, ожидая посадки, я замечаю трех подтянутых молодых людей в штатском, которые напряженно вглядываются в пассажиров. Мне говорили, что израильская служба безопасности начинает работать еще до посадки в самолет. Оперативников сразу видно, потому что они не обращают внимания на шум и суету и ищут только то, что им нужно. На них как будто шоры. Они высматривают тех, кто нервничает и пытается это скрыть. Я стараюсь расслабиться и походить на обычную сонную девочку в очереди. Они скользят по мне взглядом, и я чувствую связь с ними. Как и они, я ни на что не обращаю внимания в аэропорту, ничего не замечаю. Ничего, кроме них.