Если верить обмолвкам окружающих — она баронесса. Нижняя планка в иерархии аристократов. Зато не нищенка, и не крестьянка. Уже можно благодарить судьбу. И отдельное спасибо, что не баобаб, как в известной песне.
У нее есть муж — барон. С которым она, судя по всему, не в самых теплых отношениях. И причина, скорее всего в ней, раз супруг пытается организовать развод, а не устроил несчастный случай, или не отправил в монастырь.
Либо так любит, либо где-то у нее имеются очень влиятельные родственники, ссориться с которыми себе дороже. Неплохо бы, кстати, выяснить — в чем же заключается ее «страшная» вина. Может поймали на измене? Раз предшественница аж на реку побежала — топиться.
Это она, конечно, зря.
Ира глубоко вздохнула. Слишком мало информации, чтобы делать выводы. Но как выяснить остальное, не привлекая внимания? Если на дворе средние века, то подозрительное поведение вполне может привести к знакомству со «святой» инквизицией, которая особенно зверствовала в Испании, и во Франции.
А бароны, если верить школьным учебникам, водились почти везде.
От нечего делать, девушка обошла комнату. Заглянула она и за ширму. Там, помимо сундука, стоял еще ночной горшок. Мило. Очень мило. Однако тут просто такой быт, так что привыкай, милая. И нечего кривиться. Или изобретай унитаз.
В сундуке, скрученные валиками, лежали платья. А под ними… Ира чуть не взвизгнула от восторга, обнаружив круглое зеркальце. Не очень большое, размером с ладонь. Зато тяжелое, да еще и в потемневшей оправе. Серебро?
Но уже через минуту, проблема драгоценных металлов перестала ее волновать. Потому что девушка успела изучить свое отражение, и теперь хотела только одного. Упасть на грязный ковер и представить, что ничего не видела.
Чисто внешне, баронесса Алесия оказалась очень мила. Светло-русые волосы, симпатичное наивное личико, и неожиданно — темно-карие глаза. В комплекте шли и черные ресницы с темными бровями. Такой вот выразительный контраст, цепляющий взгляд.
И это было плохо. Даже не так.
В этом заключалась самая настоящая засада. Потому что в средневековом мире лучше быть матерой бабой, с лицом профессиональной грымзы. Чтобы даже собаки в ее сторону лаять боялись. А не нежной фиалкой, которую любой сможет растоптать.
Чем дольше Ира смотрела на себя, тем меньше себе нравилась. Хрупкая. Невесомая. Нежная. Однозначно не из тех, кто на коне через горящие избы перескакивает.
В своем мире она, конечно, была не уродиной. Даже считалась симпатичной. Но со стильной стрижкой и в правильно подобранной одежде — это не сложно. Ее не портил даже с легкой горбинкой нос (получила в свое время качелей).
А у этой девицы, нос цел. Еще и ровные здоровые зубы — вот счастье. Хотя, в местных реалиях, действительно счастье. К стоматологам и в двадцать первом веке страшно идти, а тут тем более, лучше не попадаться.
И даже такая красотка чем-то не угодила своему мужу. Ира нервно хихикнула. А потом расплакалась, и долго не могла остановиться. Стресс… Чтоб его.
Когда дверь отворилась снова, Ира сидела на кровати и мрачно царапала ткань иглой. Думала она теперь о том, что близкие, должно быть, уже узнали об аварии. И от этого, на душе становилось особенно тошно.
Вошедшая служанка оказалась другой. Если у предыдущей было доброе лицо и круглые щеки, то эта, своими острыми чертами, смутно напоминала хорька. Она прошла, игнорируя хозяйку, и взглянула на поднос.
— … неужели такой большой труд, быстро поесть? Делать мне нечего, только бегать и менять остывший чай. — девица бурчала себе под нос, однако слова ее звучали вполне отчетливо. — И шторы… кто только просил трогать?
— Что? — Ира подняла голову. — Что ты сказала?
— Ничего, госпожа. Я молчу. — огрызнулась девица и скрылась за ширмой. — Фи. Хоть и благородная, а воняет.
Ира вскинула брови. Неужели раньше, вызывающее поведение слуг считалось нормой? Вроде бы нет. Может провести эксперимент и попытаться поставить нахалку на место? Заодно узнает границы своей власти.
— … пусть Агнета старается. А я выносить это не буду. — сморщив нос, девица гордо прошествовала к двери.
— Стоять! — рыкнула Ира. Хотя звук больше походил на крик. Будто новый голос не слишком подходил для приказов.
— Чего еще? — служанка развернулась, совершенно не скрывая недовольного вида. — У меня, между прочим, работы до самой головы.