В Мембоне даже существовала смертная казнь, несопоставимая с иными по своей жестокости. Государственных преступников лишали всякой еды, давая только неразведенный шоколад. От одной мысли об этом, во рту собиралась горечь.
— Ну если ты так хочешь… — он вдруг замолчал, осененный неожиданной мыслью.
Разрозненные детали внезапно сложились в связную картинку. И Лайон совсем другими глазами взглянул на сестру. Ее странные пристрастия в пище. Желание уехать подальше в глушь. Отказ от услуг модистки, которая могла бы заподозрить лишнее при замерах…
Граф не считал себя особым знатоком женщин, однако он рос среди довольно простых людей. И его обрывочных знаний было достаточно, чтобы сделать определенные выводы. К тому же, времени после развода прошло совсем немного…
Однако спросить напрямую он не мог. Беременность — слишком уж личный вопрос для женщины. Особенно, если та решила ее от всех скрыть. Что логично. Развод невозможно повернуть вспять. Но забрать своего ребенка, Карис может со всем правом. Если, конечно, узнает про него.
Мимолетное желание устроить барону несчастный случай, приняло более осязаемую форму.
— Я завтра же отправлюсь в город и привезу для тебя шоколад. — Лайон даже взглядом не выдал своих подозрений.
Алесия захлопала в ладоши. Вот так, одним ударом удалось поразить сразу двух зайцев. Граф, как сам того желает — проявит заботу. А у нее появится шоколад. Об умозаключениях брата она и не подозревала.
— А он горький?
— Еще хуже твоей горькой пшеницы.
Алес просияла. Еще в родном мире, горький шоколад она любила больше остальных. И перед экзаменом спокойно могла съесть целую плитку, когда однокурсницы только морщили нос.
— А он очень дорог… Если получится, можешь купить его чуть больше? Я хочу еще угостить Глена и крестьянских детей. — (хотя для этого придется его растопить и смешать с молоком и медом).
Лайон покорно кивнул. Внезапная забота о чужих детях, полностью укладывалась в его предположение.
Глядя на повеселевшую сестру, молодой человек думал, что Алесия все же слишком наивна. И в силу воспитания совершенно не знает жизни. Как долго она сможет скрывать свой секрет? В лучшем случае — до конца лета. А потом?
Парень взъерошил волосы. К тому времени, он обязательно что-нибудь придумает. Барон Кьярти никогда не узнает о своем ребенке.
Рглор деловито обтачивал доску, роняя в траву длинные стружки. Он, конечно, ни разу не плотник, но какой мужчина не умеет обращаться с простым инструментом? Рглор умел. И хотя постройка отдельного сарая для мытья казалась нелепостью, мужчина с охотой окунулся в непривычную для себя работу.
Солнце припекало спину. Мокрая от пота рубашка липла к телу со всех сторон. Так и тянуло скинуть ее, чтобы ветер обдувал разгоряченную кожу. Но… Рглор покосился в сторону окон, за которыми, как он знал, была кухня. И ограничился тем, что повыше закатал рукава и расстегнул несколько верхних пуговиц.
Манеры, чтоб их. Как-то не хотелось выставлять себя совсем уж неотесанным мужиком. Без малейшего усилия он перекинул в сторону доску. Взял следующую. Стряхнул с лица пот. И вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит.
Рглор невольно расправил плечи, но почти сразу понял, что можно было этого и не делать. Заинтересованный взгляд исходил вовсе не из кухонных окон. Мужчина чуть повернул голову и не удержался от короткого смешка.
— Кого выслеживаешь, малец?
Шагах в двадцати от него, уцепившись за ветки раскидистого куста, стоял Глен. Лицо у мальчишки было на редкость сосредоточенным. Он еще ни разу не пробирался так далеко от крыльца, без посторонней помощи. Правда часть пути пришлось преодолеть ползком, однако ребенок всей душой надеялся, что этого никто не видел.
— А я как раз замаялся без помощников, — прогудел Рглор. — Думаю, пришел бы кто, подсобил. Так что ты вовремя. Давай-ка, иди сюда. — он протянул мальчишке широкую ладонь.
Но Глен никак не мог отпустить спасительную ветку. Он никогда не полагался на свои ноги, зная, что те могут подвести его в любой момент. А ползти на глазах у постороннего человека было стыдно.
— Я лучше тут… — тихо произнес мальчишка, чувствуя, что начинает уставать.
Рглор кашлянул. А потом без долгих размышлений перетащил инструменты и часть досок к кусту.
— Действительно, чего поджариваться на солнце, когда можно работать в тени? Знаком с рубанком?
Глен, опустившись на корточки, помотал головой.
— Э-ка. — не слишком огорчился мужчина. — Я тоже когда-то не умел. А когда прижало, пришлось учиться.