До этой ночи.
До встречи, перевернувшей всю мою жизнь раз и навсегда. В тот момент я, конечно же, этого еще не знала.
Просто лежала в горячей ванне, пытаясь хоть как-то упорядочить носившиеся в голове мысли. Успокоиться, чтоб суметь уснуть. Ведь завтра, то есть уже сегодня, мне на работу. Если не посплю хоть немного, то с трудом смогу отпахать четыре тренировки.
Я правильно поступила, что вмешалась оба раза. Если б не сделала этого, было бы хуже. Необъяснимая, непривычная и нетипичная для меня реакция на Влада в общем и его гадкий поступок с бассейном в частности, не больше чем последствия владевшего мною весь вечер напряжения. Это психология, биология, и вообще ничего не значит.
Просто забуду об этом.
Ужасные события, о которых рассказал Глеб, болью отзывались в теле. Годы и годы расплаты за то, в чем не виноват, так или иначе устроенные родным отцом. Фатальный чудовищный несчастный случай. Имея в окружении бойцов, я прекрасно знала, что может случиться на ринге. Хуже, намного хуже которого жестокие слова, в сердцах брошенные Глебом.
Как можно желать кому-то смерти? Еще и своему брату? Плевать, какой он. Плевать, что сказано со зла.
Вода в ванне почти остыла. А я и не заметила. От этого, наверно, меня и потряхивало.
На смартфоне четыре утра. Вставать в шесть. Смысла укладываться не было, особенно с тем, что сна ни в одном глазу.
Вытерлась, надела халат. Уложила волосы и нанесла увлажняющий крем на лицо.
Подняла с пола платье. Бирка безнадежно размокла. Но, даже случись иначе, я б уже не рискнула его возвращать в магазин. А ведь еще обувь и сумка… Ну, пусть окажется, что они не какой-то дикий эксклюзив и можно купить новые! Но, даже если так, то все равно ужасно стыдно перед Аллой. Деньги-то я не смогу отдать раньше, чем…. Я бездумно уставилась в зеркало, считая в уме. Оттуда смотрела уставшая женщина с припухшими, ведь я плакала, и блестящими глазами. Обозначившимися уже носогубными складками. Пылающими губами и царапинами от щетины вокруг них.
А во рту все еще его вкус. А губы будто все еще пылали под жадным напором. Так, стоп! Хватит.
Я взрослая. Давно уже взрослая женщина, так почему повела себя как глупая девчонка?
— Зато не за его деньги, да, Настя? — насмешливо сказала отражению.
Конечно же, Глеб купил бы мне хоть целый магазин с платьями, сумками и туфлями, но одно дело дорогой подарок по случаю и совсем другое — «милый, мне нечего надеть к твоему отцу в гости». Содержанок у наследника одной из крупнейших бизнес-империй столицы к тридцати пяти годам сменилось десятки. Пополнять их ряды я не хотела. Глеб сперва особо не поверил, но потом оценил и отнесся с уважением.
Вот только не трудно догадаться, что позволить себе образ, соответствующий подобному случаю, я попросту не могла, как и появиться в том, что есть. Вряд ли Глеб понял бы как-то не так, вздумай я сказать об этом.
И это уж точно выглядело бы менее жалко, чем выход в платье с биркой, чтоб можно было вернуть и одолженные у подруги аксессуары.
— Будет тебе наука, — пробормотала сама себе и покинула ванную.
Глава 6
— Я не возьму никаких денег, в сотый раз повторяю, Настя! — Алла закатила свои изумрудные глаза. Выправила длинные пшеничные волосы из-под кремового худи, «оверсайз» которого скрывал ее безупречную, несмотря на наличие двоих детей, фигуру.
— Алла, мы так не договаривались…
— Туфли форму почти не потеряли. А клатч вообще, будто и не было ничего, — с выражением громадного терпения на лице, проговорила девушка. Когда я открыла рот, чтоб возразить, она тыкнула в меня пальцем. — Еще одно слово об этом и разговаривать с тобой не буду.
Бравада не была показушной. Алла действительно была из той редкой породы людей, которым умение дружить было вплавлено в ДНК. Вот только пользоваться ее щедростью я не собиралась. Плевать, что действительно не могла позволить себе финансово компенсировать ей испорченные вещи после покупки платья. Насобираю и придумаю потом, как впарить. Может даже сумею найти, скажем, эти туфли и просто куплю ей.
— Расскажи лучше, дорогая, кто это тебя искупал? Поверить не могу, что пропустила, как моя скромняшка стала мисс «Мокрый топ»!
— Брат Глеба, — бросила я. Отвернулась от проницательного взгляда подруги и принялась нарочито аккуратно складывать форму в сумку. Впервые за все наши двадцать лет дружбы я почувствовала себя не готовой рассказать ей все.