Мирадель и не заметила, как пришла домой. Она «очнулась», уже на кухне, сидя переодетой в домашнюю одежду с чашкой горячего чая в руке. Ее потревожил стук в дверь.
Мирадель выглянула в окно. На пороге стоит Олоферн. От испуга у нее подпрыгнуло сердце. Она быстро задернула занавеску и села на пол. Зачем он сюда заявился? Стук настойчиво продолжался, но она не открывала. Послышался его голос:
- Ты же дома! Я вижу, что горит свет.
Точно! Вот растяпа! Как она так просчиталась? Наверное, сильно разволновалась. Мирадель подползла к выключателю и вырубила свет.
- Ты надо мной издеваешься? – послышался его недовольный тон. – Выключила свет, и тебя сейчас прям не стало дома, да? Я иногда тебе поражаюсь.
Мирадель зажмурилась и поджала ноги. Пусть уйдет, пусть уйдет, пусть уйдет… Мирадель сидит недвижимо, и почти не дышит. Она буквально впала в какое-то паническое оцепенение. Сегодня она не сможет спокойно посмотреть ему в глаза. Только не сегодня. Нужно время, чтобы научиться скрывать боль, чтобы снова появиться перед ним невозмутимой и равнодушной.
Со временем звуки стихли. Но Мирадель еще очень долго боялась пошевелиться. Наконец, она встала и посмотрела на часы, прошло два с половиной часа. Ф-у-у-х, теперь он точно ушел и все позади. Пора ложится спать. Да, правильно, под теплое одеяло, подальше от волнений и переживаний. Пусть оно укроет ее от враждебного и непонятного мира. А завтра все как-нибудь образуется.
Мирадель приоткрыла дверь, чтобы покрепче ее захлопнуть и закрыться на все замки. Все-таки, одна дома.
Внезапно, в проеме появился Олоферн и решительно шагнул в комнату. От неожиданности Мирадель отпрянула назад.
-Ты что, столько времени проторчал под дверью?
-Что случилось? Почему ты себя так ведешь? Я тебя чем-то обидел? Отвечай.
Олоферн смотрит на нее сурово и сосредоточенно, нависая своим высоким ростом, как скала.
Мирадель бесшумно зашевелила губами. С точки зрения друга, он ничего плохого не сделал. Но ей больно, и никак она не может побороть это чувство.
Мирадель беспомощно смотрит на него, не находя отговорок и объяснений. Не выдержав его пристального взгляда, она опустила голову. Она готова провалиться сквозь землю. Повисла мучительная тишина. Он молчал и она молчала. Было слышно только дыхание и тиканье часов. Провернуть бы время обратно… Он на нее смотрит. Почему молчит? А вдруг все поймет? Засмеет. Нет, не поймет, и это будет хуже всего…Потому что ей уже нестерпимо ничего для него не значить… Олоферн наклонился, взял руками ее лицо и поцеловал. Поцелуй был нежным как лепесток розы.
Он снова глубоко заглянул ей в глаза, и, обрадовавшись, тому, что там увидел, крепко обнял ее.
-Я тоже тебя люблю.
У Мирадель стало очень легко на сердце, весь груз сомнений и недомолвок разом спал с души. Слезы хлынули из глаз. Уткнувшись носом в его плечо, она пробурчала:
-Что значит «тоже»? Я ничего не говорила еще.
-Ладно. Будем считать, что я признался первым.
Они долго так стояли, крепко сцепив руки. Мирадель слушала стук его сердца. Не верится, что Олоферн так близко, он наконец-то ее… Мирадель изо всех сил обняла его, а он в ответ обнял ее еще крепче. Наконец, он отпустил ее. Олоферн вытер слезинки на ее щеках и мягко сказал:
- И что мы будем делать с твоей скромностью и неуверенностью в себе?
- Такая уж я есть, - улыбнулась Мирадель.
-Да, уж. Такая ты есть, - нежно сказал он. - Такой я тебя и люблю.
-А когда ты понял, что любишь меня? – спросила Мирадель.
-До нашего знакомства, - ответил Олоферн.
-Как это?
-Я влюбился в тебя с того момента, как ты подсунула в трамвае шоколадку той малышке. И дала поиграть брелоком-вишенками ее брату. Это было осенью, еще перед тем, как я перевелся в университет. Я приехал осваиваться. В тот день я впервые ехал на трамвае, смотрел на город своего детства, а ты сидела спереди меня. На тебе было яркое платье кораллового цвета. Ты тоже любовалась видом из окна и всё время шептала: «Какая красота», в то время как никто другой из пассажиров не обращал внимания на пейзаж. Я даже лица твоего не видел. Но меня до глубины души тронула та милая чуткая девушка. Я не успел с тобой познакомиться. Мне нужно было выйти на следующей остановке, и единственное, что я запомнил, это необычный брелок на твоей сумке.