Мирадель долго сидела и придумывала, как бы себе угодить. Но сколько бы вариантов не прокручивала, результат никак не удовлетворял. Она все думала – могло бы быть и лучше, идеальней… Направлять на себя внимание и прислушиваться ко всем своим капризам оказалось очень утомительным делом. От этого Мирадель стала еще недовольней и капризней.
В своих мечтах она дошла до того, что готова была добиваться своего, не жалея благополучия других людей. Она бы растоптала любого, если бы это было ей на руку. Ее амбиции и цели вполне стоят жизни другого человека, и это ее не смущает. Даже вины она не чувствует. Это же себе на благо! Разве она виновата, что другие не понимают, какая она замечательная?
-Эгоизм, - сказала она. Ответ верный, но грех не выходит. Нужно озвучить свой способ борьбы с ним:
- Когда я забочусь о других людях, Господь заботится обо мне, - сказала Мирадель.
Грех вышел, и она запомнила, как он выглядит.
В следующей комнате одолели другие мысли:
-И зачем мне эти комнаты? И так разберусь. Нечему мне здесь учиться. И Мудрость эта… Тоже мне, нашлась учительница. Да я намного умнее ее, и любого другого! Как меня посмели учить!
Мирадель уязвлена. Но взяв себя в руки ответила:
-Гордость.
На двери появилась надпись:
«Гордость ненавистна и Господу и людям, и преступна против обоих». «Сколько ты велик, столько смиряйся». Сирах.
Грех вышел, и комната выпустила Мирадель.
В следующей комнате дымка, почему то не впиталась полностью в Мирадель, а осталась снаружи. Лишь несколько тонких струй отделилось от нее и пронзило сердце.
-Странно… Что это? Грех, не исходящий из меня, а направленный на меня.
Мирадель закрыла глаза и внимательно следила за своими ощущениями и мыслями.
- Стоит ли мне развивать эти духовные дары? Ведь люди говорят, что у меня способность только к науке… - в памяти начали всплывать чужие фразы, кинутые в ее адрес. – Профессор сказал у меня научный потенциал, и стоит заниматься исключительно его развитием. Помню, шла по студгородку, а кто-то шептался: «Это у нее самый высокий средний балл в университете? Что, правда, такая умная? Конечно, у нее на лбу написано»… На лбу написано…
Мирадель вдруг вспомнила, что о ней никогда не говорили как о… девушке, как о человеке. В детском саду хвалили за самую опрятную одежду, в школе она была показательной отличницей, в университете – студенткой. И станет она наверно работницей какого-нибудь офиса или лаборатории, которую будут характеризовать рабочие графики и нормы…
Душа Мирадель запротестовала, она возмутилась:
-Но что все эти люди по-настоящему знают обо мне? Откуда они знают мое сердце, увлечения, то, что меня по-настоящему делает счастливой? Кроме учебы в моей жизни есть много всего. Кто дал им право так поверхностно судить? Хотя… А вдруг они правы? Вдруг я правда лишь сухой пень, возомнивший себя интересным цветком? Со стороны ведь виднее… Ах! – Мирадель схватилась за голову. – Но я не чувствую себя той, которую мне приписывают. Не чувствую! Они ошибаются… Или я ошибаюсь? Кто прав? Чему верить – внешнему впечатлению или своим собственным чувствам? Как себя вести? Оправдать надежды людей или пробовать себя во всём новом, не оглядываясь на других? И все-таки, меня, наверное, всегда будет волновать, что думают обо мне другие. Возможно, я уже не раз менялась под влиянием чужих мыслей…
Все ее естество отторгало струи, впившиеся в сердце. Кажется, что они так беспардонно нарушили ее внутреннее состояние, как ни один из предыдущих грехов. Все мечты, вся нежность, все надежды, что внутри, как будто подавлялись и увядали. Мирадель смотрела на дымку:
– Что же ты такое? Осуждения?
Пронизывавшие ее потоки, вышли, но стали теперь похожи на сухие голые ветки, а вся остальная дымка, заполнявшая комнату – на уродливое корявое дерево.
- Да уж, - вздохнула Мирадель. – Как трудно поверить в свою красоту и неповторимость, когда чужие мысли и суждения, сравнения и порицания, сухими острыми ветками впиваются в душу. Они пробивают сердце насквозь, вынося на своих зазубринах цветы с ароматом индивидуальности. Но еще хуже, когда эти ветки срастаются сучьями внутри, заменяя наши сердечные лепестки своим уродством, обманывая нас, и заставляя думать, что они – наши собственные.