-Какой?
- Она очень недолго действует на других. Харизматичный человек очаровывает, только когда находится рядом. Он притягивает и удерживает внимание, пока присутствует. Но стоит ему удалиться из поля зрения – чары пропадают, и если он тебя не зацепил глубоко чем-то более основательным, то ты его быстро забудешь.
-Ну и как же проверить, есть ли во мне глубина или только поверхностный шарм? – спросил Олоферн.
-Да, запросто! – ответила Мирадель. - Если достаточно одной лишь дурацкой прически, чтобы свести на нет все твои чары – будь уверен, твой лоск капризный и мимолетный.
Решив не упустить такой восхитительный случай, Мирадель двумя руками растрепала до безобразия его тщательно уложенные черные волосы.
-Эй! – завопил Олоферн, защищаясь. – Ты что творишь?
-Сам спросил, - засмеялась Мирадель, и убрала руки.
К сожалению, с растрепанными волосами Олоферн стал еще красивее. Но Мирадель не подала виду.
-Я вот тоже одну хитрость знаю, - сказал Олоферн, приведя волосы в порядок. - Сейчас мы проверим, что ты думаешь по поводу своей внешности.
-Каким образом? – спросила Мирадель.
Олоферн схватил со стола какой то предмет, отвел руку далеко в сторону и отпустил. Действия заняли лишь мгновение, и видно было лишь краем глаза.
-Что я упустил, ручку или карандаш? – спросил он.
-Карандаш, - ответила Мирадель моментально.
Олоферн взглянул на пол, там лежал карандаш.
-Так я и думал, - сказал он. - Ни смотря на свою скромность, ты знаешь, что красивая. У красивых девушек хорошо развито боковое зрение и внимательность. Они привыкли подмечать, кто обратил на них внимание, а кто – нет. Это своего рода привычка, подпитывающая самолюбие.
Мирадель задумалась. Она, действительно, всегда краем глаза ловит все взгляды.
-Откуда ты знаешь все эти премудрости и уловки? – спросила она.
- Ромео научил, - сказал Олоферн. – Он – знаток женских сердец. Но я, в отличии от него, не могу оставаться расчетливым до конца – я слишком страстный и прямолинейный.
- Так Ромео ловелас?
- Ну, ловелас – это, пожалуй, перебор. Он же фотограф. Знаешь, как оно. Куча моделей… Глаза привыкли к идеалам… Вот и перебирает их, как фотки… Он и сам влюбляется в своих «жертв», но ненадолго. Пока не встретит кого-то лучше.
-Это… Странно, - сказала Мирадель.
Олоферн добавил:
-В нашей тройке он просто компенсирует бездействие Тарантула по поводу противоположного пола. Вот для того девушки, как существа с другой планеты.
- Понятно, - сказала Мирадель. Беседовать о Тарантуле не очень-то хотелось, поэтому она сменила тему. – У тебя на полках так много сувениров…
- Я много путешествовал. Из разных стран привожу что-то на память.
-Классно, - сказала Мирадель.
-А ты не путешествовала?
- Нет. У моей семьи нет таких средств, к тому же я по натуре домосед. Мой дом – моя крепость. Там мой мир. Дома мне спокойно и безопасно. Мои основные битвы разворачиваются внутри меня самой.
- Иногда бывает полезно проветриться. Путешествия дают многое, - сказал Олоферн. – Замечаешь особенности каждого народа, и то, что общее для всех. Кроме того, засекаешь, что в тебе самом оказалось неизменным, а что оказалось навеянным обстановкой. Когда попадаешь в чужую страну, не зная языка, местных обычаев, правил и норм поведения, чувствуешь себя маленьким ребенком, потому что всему тебя учат заново.
Мирадель улыбнулась. Иногда Олоферн выдает что-то очень меткое. Да, наверное, он всё-таки неплох.
-Здорово, что я богат, - сказал он. – А то бы и не повидал ничего. С деньгами и без денег – небо и земля.
Улыбка спала с лица Мирадель. И надо же ему было всё испортить.
-Во многом все то же самое, - возразила Мирадель.
-Нет, все другое: имидж, статус, популярность, возможности.
- Можешь считать меня наивной, но имидж, статус и популярность не пощупаешь руками, и сердца они не наполнят. У меня есть все, что нужно для счастья: красивая одежда, вкусная еда, хорошая музыка в плеере, уютный дом, любимые люди, с которыми я могу поделиться радостями и печалями, цель в жизни.
- Но если у тебя будет больше денег и власти, то всего этого станет еще больше. Тебе будут доступны новые удовольствия.
-Нет, это не так. Разве при богатстве у меня прибавится к пяти чувствам шестое, седьмое, десятое? Все будет тем же. Мне станут доступны только излишества первых пяти чувств. Разве человеческому сердцу и телу доступно что-то большее, чем я перечислила? А эфемерное ощущение престижа меня не интересует. В нашем теле нет органа для его восприятия.