— Да, потому что они не знают его, — бормочет Мия.
Она встаёт и наклоняется, чтобы обнять меня.
— Всё будет хорошо, — уверяет она. — Эти дурацкие сайты сплетен, словно пираньи, но Данте прав. У них очень короткие промежутки внимания. Они забудут о тебе достаточно скоро... как только ты вернёшься домой, точно. Приятно с тобой познакомиться.
— Мне тоже, — бормочу я.
Оставшийся парень, Нейт, невозмутимо смотрит из-за стола. Он не встаёт, и его глаза кажутся холодными. У него светлые, почти белые волосы и голубые глаза. Он не выглядит дружелюбным. Вообще.
— Ты слишком худая для американки, — замечает он. Без улыбки.
— Ты слишком груб для Кабрерианца, — отвечаю я. Без улыбки. И это трудно для меня, потому что я обычно довольно улыбчивая.
— О, чёрт! — злорадствует Гевин. Он смеётся и толкает Нейта в плечо, пока Данте хмурится.
— Веди себя хорошо, — предупреждает Данте Нейта. — Я серьёзно.
Какого черта? Что я сделала Нейту? У меня даже не было времени его обидеть. Тем не менее, по-видимому, я это сделала.
— Всё в порядке, — говорит мне Данте. — У Нейта осталось плохое впечатление об Америке, когда он был там в последний раз. Он не является её поклонником.
— О, — я приподнимаю бровь. — Я думала, ты сказал, что Кабрерианцы любят американцев. Ну, или наши доллары, приносимые туризмом.
Данте любезно улыбнулся.
— Я сказал, что люблю американцев. И я думаю, что большинство Кабрерианцев тоже. У Нейта просто был неудачный опыт.
— Действительно? — я поворачиваюсь к Нейту, решив попробовать ещё раз. — Что произошло? Тебя обокрали в Нью-Йорке? Нагрубили в метро?
— Проблемы с девушкой, — говорит Мия. — Он встречался с настоящей сучкой. Ей нужны были только его деньги и бесплатный отпуск в Кабрере.
— О, — я чувствую, как мои щёки краснеют. Я должна была догадаться. Проблемы в отношениях, кажется, корень всего зла. — Мне жаль.
— Не стоит, — напыщенно говорит Нейт, отталкиваясь от стола. — Просто по моему опыту, американские девушки все одинаковые: самодовольные, высокомерные и полные стервы.
Ошеломлённая, я смотрю на него.
— Я не знаю, что на это сказать, — признаю я.
— Ничего не говори, — советует Гевин. — Он просто ведёт себя как мудак.
Нейт бросает на него взгляд перед тем, как уйти. Данте следует за ним, и я наблюдаю, как они, кажется, ведут жаркий спор у края бассейна. Данте грозит пальцем перед лицом Нейта, и хмурый взгляд Нейта не покидает его лица.
— В чём его проблема? — спрашиваю я у Мии. — Неужели он так сильно обжёгся?
Она кивает.
— Угу. Девушка была хладнокровной сучкой. Я знаю, что не все американские девушки такие. Но это, похоже, не доходит до твердолобого Нейта. И на самом деле, он просто мудак. Он никогда не бывает счастлив.
Я наблюдаю, как Нейт уходит, а Данте возвращается к нам. Он не кажется даже взволнованным.
— Итак, на чём мы остановились? — спокойно спрашивает он, наливая стакан лимонада и предлагая его мне. В нём плавают листья мяты. Фантастика.
— Ты хотел сказать нам, что сегодня вечером приведёшь Риз к костру, — не упуская момент, тягуче отвечает Гевин.
Он поворачивается ко мне и берёт мою руку, говоря заговорщически.
— Там будут свежие крабовые ножки, устрицы — ты знаешь, для чего они хороши — и моллюски. И лучшее свежее растопленное масло. Плюс, конечно, фруктовые напитки с зонтиками, которым поклоняются все женщины. — Он хлопает глазами в преувеличении. — Пожалуйста, скажи, что ты придёшь. Иначе я умру медленной, мучительной, ужасной смертью.
— А для чего хороши устрицы? — невинно спрашиваю я с серьезным лицом. Он смотрит на меня, а Мия пытается скрыть хихиканье.
— Серьёзно? Ты не знаешь об этом? — спрашивает он. Я качаю головой, хотя прекрасно знаю, для чего они хороши.
— Это афродизиак. Опробовано и проверено, — он гордо бьёт себя в грудь. — Я удостоверюсь, что у них есть добавка специально для тебя сегодня вечером, моя милая.
Гевин улыбается мне, и я смеюсь. Он такой нелепый. Но я думаю, что мне это нравится. Обаяние, дерзость и раздутое чувство эго. Что тут может не понравиться? Очарование — это ключ ко всему. Без него он был бы просто задницей.
Я ухмыляюсь.
— Хорошо. Я приду.
Но потом я смотрю на Данте.
— Я имею в виду, мы придём?
Он терпеливо улыбается.
— Всё, что пожелаешь. Ты — гость в моем доме. Твоё желание для меня закон.
Гевин смотрит на него, потом на меня.
— Тебе лучше изучить свой список команд, — советует он мне. — Проси чего-нибудь полезное.
Я смеюсь над его забавным выражением лица, а затем поворачиваюсь, чтобы найти Данте, наблюдающего за мной.
Его голубые глаза мрачнеют, и мне интересно, о чём он думает.
Смеясь, я спрашиваю.
— Я могу просить о чём угодно?
Данте наклоняется, его губы так близко к моей щеке, что я чувствую его тёплое дыхание.
— Просто попроси, и оно твоё.
Я втягиваю воздух и пристально смотрю на него. Внезапно он кажется таким серьёзным, и моё сердце начинает пропускать удары. Его близость сводит меня с ума. Он пахнет восхитительно, как земля, море, солнце и лес. Я буквально кусаю губы, чтобы случайно не сказать: «Ты. Я хочу тебя».
И я начинаю понимать, что со мной происходит.
Он мне нужен.
Я знаю его всего два дня, и я хочу его полностью, абсолютно и безраздельно.
О. Мой. Бог.
Глава 7
Здесь, в Кабрере, море выглядит потрясающе.
В течение дня оно бирюзовое, чистое и пахнет солью.
А вечером, прямо сейчас, оно бескрайнее, чёрное и таинственное. И всё ещё пахнет солью.
Я думаю, что так должно быть в любом месте, где есть море, но это кажется особенно удивительным здесь. Такое чистое, огромное и романтичное. Может, потому, что это дом Данте. Или, может быть, это потому, что я иду рядом с ним прямо сейчас.
Рядом с морем.
В темноте.
Под звёздами.
Кто-нибудь, успокойте моё сердце.
— Так что ты думаешь о моём доме? — мимоходом спрашивает Данте, пока мы прокладываем наш путь по корягам, выброшенным на берег прибоем. Он мягко придерживает мой локоть, и я чувствую, как мой живот закручивается от чувства теплоты и трепета. Он просто такой... идеальный. Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Я думаю, он прекрасен, — честно отвечаю я. — Всё кажется таким древним и совершенным.
Он улыбается в ответ.
— Спасибо. Он довольно древний. Хотя, не очень, но близко к этому. Расскажи мне больше о своём доме. Ты не так много говорила о нём. Что бы ты сейчас делала, если бы была дома в Канзасе?
Я пытаюсь посмотреть на него, но это трудно, потому что вокруг темно. Он чувствует мой взгляд и смеется.
— Давай же. Всё не может быть настолько плохо.
Я снова гляжу на море рядом с нами.
— Родившись здесь, ты и представить себе не можешь место, где не так много естественной красоты, — говорю я. — Представьте себе место, где первооткрыватели работали на солнце и в пыли до самой смерти. И это называется Канзас.
Данте снова смеётся.
— Но дни открытий закончились, — напоминает мне он. — Серьёзно. Я хочу представить, откуда ты родом. Расскажите мне об этом месте.
— Окей, — я задумываюсь на секунду. — Сейчас там душно и жарко. И я говорю об адски горячей кухне, а не о крутой Нью-Йоркской адской кухне. Я говорю о высасывающей-твою-душу жаре. И прямо сейчас, я бы либо лежала на кровати и делала записи в дневнике, либо строчила сообщения на телефоне моей лучшей подруге Бекке. Или я бы ночевала у неё дома. И мы, возможно, прокрались бы через её окно, чтобы потусоваться с нашими друзьями. Мы не смогли бы улизнуть из моего окна, так как моя спальня расположена слишком высоко.