Это спокойствие и предсказуемость нравились Габриэлю. Он вынул из ящика стопку акварельной бумаги и подумал, что, должно быть, просто привык ко всему этому. Привык и теперь не знает, как впустить в свой мир что-то другое. Да и нужно ли впускать?
По большому счету, ему нравилась та жизнь, которую он вел. Работа в Красных комнатах, нарциссы, редкие визиты в «Зеленый огонек» и ежедневные пикировки с принцессой Августой заполняли ту пустоту, что поселилась в душе Габриэля после того, как его вынули из развалин экипажа. А потом появилась Эльза, и она была настолько не похожа на все, что случалось с ним до этого, что Габриэль захотел ее присвоить.
Он вынул ящик с акварелями, карандаши и кисти, набрал воды в маленький стакан и, устроившись на привычном месте, в кресле, принялся набрасывать рисунок. Свежие нарциссы в вазе теперь не казались пугающими — просто красивые весенние цветы, которые по его прихоти цветут круглый год. Какая разница, что болван ботаник назвал их короной мертвых…
Тишину Красных комнат нарушил негромкий стук, а затем дверь открылась, и послышались быстрые легкие шаги. Габриэль отложил карандаш — вот так, не дожидаясь разрешения войти, здесь могут появиться только принцы или принцессы.
— Добрый вечер, — Вера выглянула из-за дверей и спросила: — Чем занимаешься?
Вместо ответа Габриэль продемонстрировал ей бумагу с наброском. Вера прошла в комнату, опустилась на диванчик и спросила:
— Ну, как твои успехи?
Габриэль неопределенно пожал плечами.
— В целом все хорошо, — ответил он, не понимая, с чего это Вера вдруг решила принять такое участие в его судьбе. Должно быть, ее эмансипированному высочеству просто скучно.
Вера усмехнулась так, словно ожидала услышать более развернутый ответ.
— Ты в своем репертуаре, Габриэль, — сказала она. Габриэль только плечами пожал. Его сейчас больше интересовали колокольцы нарисованных нарциссов, чем разговор с двоюродной сестрой.
— Ты так говоришь, словно это плохо, — все-таки произнес он. Вера пожала плечами, сцепила длинные пальцы на остром колене. Надо же, как тесен свет — она знакома с этим ауф Пересом. Может, они составят пару?
— Ну все, не будь букой и не стесняйся, — велела Вера. — Рассказывай, чем кончилась ваша прогулка.
Габриэль снова пожал плечами. Тщательно сполоснул кисточку в стакане.
— Это была хорошая прогулка, — признался он. — Совсем как в старые времена, когда я ухаживал за Анастази. Были на набережной, потанцевали у ротонды. Поцеловались.
Вера посмотрела на него с теплом. Тем взглядом, которым мало кто смотрел на Привратника Смерти.
— Когда ты о ней говоришь, то у тебя лицо меняется, — заметила она. — Ты становишься беззащитным и каким-то особенно хорошим.
— Правда? — удивился Габриэль. — Не сказал бы, что это хорошо.
— Конечно, — согласилась Вера, — потому что для королевского палача это плохо. А для Габриэля ауф Вилберна я бы не желала ничего лучше. Знаешь, почему?
Габриэль догадывался, но ему хотелось услышать, что скажет Вера.
— Потому что эта слабость дает тебе возможность расслышать и понять другого человека, — сказала Вера. — Она делает тебя живым.
Некоторое время они молчали, затем Габриэль отложил рисунок и спросил:
— А как твоя встреча с господином ауф Пересом?
На щеках Веры появился легкий румянец, который придал вечно строгой недотроге какое-то романтическое очарование и нежность, словно Вера и в самом деле готова была влюбиться.
— Он просто душка, — сказала она, и эти слова больше подходили бы Августе, чем Вере. — Совсем не изменился со времени нашей учебы, все такой же добрый и наивный.
— Он пламенный революционер, — сообщил Габриэль. — Оплачивал нужды подполья, которое потом решило от него избавиться.
Вера понимающе кивнула.
— Да, я ожидала чего-то в этом роде, — ответила она. — Бен всегда был таким. Справедливость для него превыше всего.
Габриэль почувствовал легкий, но достаточно болезненный укол. Оставалось надеяться, что этот благородный рыцарь не плюнет на их договор и не приблизится к Эльзе. А то с него станется, Габриэль успел повидать таких ясноглазых идеалистов…
— Ты ему нравишься, — заметил он. Вера звонко рассмеялась и махнула рукой. «Как странно, — подумал Габриэль, что кто-то может смеяться в Красных комнатах…»
— Ты так говоришь только потому, что хочешь отвадить его от своей Эльзы, — припечатала кузина и, полюбовавшись на вытянувшееся лицо Габриэля, добавила: — Я знаю вашу общую историю, так уж получилось. Магда рассказала.