— Кажется, несколько миллионов, — смущается папа. — Билл твердо решил их вернуть.
— Ему не остается ничего другого, — в который раз объясняю я. — Он украл их. Он вор!
Тоня потрясена до глубины души. Она хватает гренок и яростно вонзает в него зубы.
— А редакционную статью в «Таймс» вы видели? — вопрошает она. — Это отвратительно.
— Да, его разделали под орех, — морщится папа. — Мы все сочувствуем Биллу, несмотря на…
— Лично я — нет, — возражает мама. — Так что говори за себя.
— Зачем ты так? — обескуражен папа.
— Я ни капельки ему не сочувствую. — Мама явно решилась на бунт, впервые в жизни. — Я чертовски зла. Зла на него.
Не верю своим ушам. Мама никогда ни на кого не сердилась. Тоня тоже растеряна. Она вопросительно смотрит на меня, но я только незаметно пожимаю плечами.
— Его поведение постыдно и непростительно. Твой отец всегда старается найти хорошее в людях, пытается объяснять дурные поступки, ищет смягчающие обстоятельства. Но в этом случае их просто нет!
Никогда не видела маму такой воинственной. Щеки пылают, пальцы нервно стискивают бокал.
— Ну ты даешь! — восклицаю я.
— И если твой отец продолжит защищать его…
— Я его не защищаю, — протестует папа, тяжело вздыхает, и скорбные морщины прорезают его лоб. — Но он же мой брат. Я вынужден с этим считаться.
— Успех твоего брата дорого обошелся нашей семье. — Мамин голос дрожит. — Мы не можем закрыть на это глаза. Надо быть честными. По крайней мере, хотелось бы. И давайте подведем черту под этой историей.
— Надо же, а я предлагала почитать книгу дяди Билла в нашем книжном клубе. Благодаря мне он продал восемь лишних экземпляров. (Надо думать, именно этот факт добил мою сестрицу.) А все это было вранье! Я презираю его! — Она резко оборачивается к папе: — И если ты, папа, не злишься на него, то ты просто размазня!
В глубине души я ликую. Тонина бесцеремонность раз в жизни только на пользу.
— Конечно, я злюсь, — признается папа. — Как же иначе? Но мне надо привыкнуть. Не просто осознать, что твой младший брат такой эгоистичный и беспринципный… кусок дерьма. Думаю, и так все понятно.
— Вот поэтому мы должны забыть о нем, — твердо говорит мама. — Проживем без него. Почувствуем себя наконец людьми первого сорта.
Энергии в мамином голосе больше, чем за все последние годы. Вперед, мамуля!
— Как же все удалось утрясти? — морщится Тоня.
— Это заслуга Лары, — с гордостью говорит мама. — Обсудила проблему с Биллом, пообщалась с музейщиками, все уладила и основала собственный бизнес! Мы за ней как за каменной стеной!
— Здорово! — Тоня широко улыбается, но я вижу, что она расстроена. — И как у тебя только получилось?
Явно ищет мое уязвимое место и надеется вернуть утраченные позиции…
— А что с Джошем? — вдруг сочувственно кудахчет она. — Папа сказал, вы снова встречались какое-то время, но потом расстались навсегда. Должно быть, нелегко тебе пришлось. Такая потеря.
— Какой Джош, господи! Я уже и думать забыла.
— Но ведь так больно расставаться с любимым человеком, — наседает Тоня, не сводя с меня выжидающего взгляда. — Сразу начинаешь сомневаться в себе. Думать, что ты недостаточно хороша и привлекательна. Но это, конечно, не так! Возможно, другие мужчины тебя оценят.
— Например, мой новый бойфренд, — соглашаюсь я.
— Как новый? — Физиономия у сестрички вытягивается. — Откуда он взялся?
Могла бы и не удивляться так сильно.
— Он американец, работает здесь по контракту. Его зовут Эд.
— Приятный молодой человек, — поддерживает меня папа.
— На прошлой неделе мы вместе обедали, — добавляет мама.
— Вот как? — надувается Тоня. — Что ж, я очень рада. Но каково тебе будет, когда он вернется в Америку? — цепляется она за соломинку. — Романы на расстоянии обречены. Международные переговоры, разница во времени…
— Посмотрим, как будут развиваться события, — улыбаюсь я.
— Я могу заставить его остаться! — грозно рявкает Сэди у меня в ухе. Оборачиваюсь и вижу, что она парит рядом со мной, выражение лица самое решительное. — Раз уж я твой ангел-хранитель. Останется как миленький.
— Прошу простить, — обращаюсь я к домашним, — но мне срочно нужно отправить сообщение.
Я достаю телефон и, расположив его так, чтоб Сэди удобно было читать, начинаю печатать.
Не волнуйся. Не надо никого заставлять. Где ты была?
— Хочешь, он попросит твоей руки? — продолжает она, игнорируя мой вопрос. — Вот будет весело! Я заставлю его сделать предложение и подарить самое лучшее кольцо, а потом мы начнем планировать свадьбу!
Нет, нет, нет! Сэди, прекрати! Не трогай его. Пусть сам решает. Слушает СВОЕ сердце.
Сэди читает сообщение и возмущенно фыркает:
— Уж я ему плохого не посоветую.
Я не могу сдержать улыбку.
— Ему пишешь? — интересуется наблюдающая за мной Тоня.
— Нет, — уклоняюсь я. — Подруге. Близкой подруге.
Спасибо за помощь. Не ожидала.
— Здорово я придумала? — радуется Сэди. — Смешно получилось? А шампанское вы уже заказали?
Пока нет. Сэди, ты лучший ангел-хранитель НА СВЕТЕ.
— Сложно не согласиться. Так, где бы мне присесть?
Перелетев через стол, она устраивается с краешку, и тут же появляется раскрасневшаяся, возбужденная Кейт.
— Вы не поверите! — восклицает она. — Нам только что прислали бутылку шампанского из магазина на углу. Сказали, что это приветственный подарок от соседей. И весь телефон нам оборвали, не бойтесь, я всех записала. И еще переслали корреспонденцию на новый адрес. Всю я приносить не стала, но одно письмо показалось мне интересным. Из Парижа… — Она протягивает мне большой пакет, одаривает всех улыбкой и подвигает себе стул. — Вы уже заказали? Я такая голодная! Мы, кажется, еще не встречались? Я Кейт.
Кейт с Тоней знакомятся, папа разливает вино, а я мрачно изучаю плотную упаковку. Значит, из Парижа. Почерк женский. Внутри что-то плотное и шишковатое, я чувствую это сквозь упаковку. Ой! Ожерелье!
Сэди пристально смотрит на меня через стол. Не сомневаюсь, наши мысли совпадают.
— Давай же, — кивает она.
Дрожащими руками вскрываю пакет. Внутри целая тонна папиросной бумаги. Под ней мерцает что-то желтое.
— Это оно, правда? — Сэди бледнеет. — Его все-таки прислали?
Я поспешно встаю.
— Мне нужно… позвонить. Извините. Я на минутку. Скоро вернусь.
Быстро направляюсь во внутренний дворик, выхожу через пожарный выход, забиваюсь в самый дальний угол, открываю пакет.
Наконец-то. Оно у меня в руках. История закончена.
На ощупь ожерелье теплое. И гораздо тяжелее, чем я ожидала. Солнечные лучи отражаются в горном хрустале, бусины сверкают и играют. Мне тут же хочется нацепить эту красоту на себя. Но я не могу этого сделать без разрешения стоящей рядом Сэди.
— Поздравляю. Мы нашли его. — Я автоматически пытаюсь повесить ожерелье ей на шею, как будто вручаю олимпийскую медаль, пробую снова и снова, хотя понимаю, что мне это не удастся. — Что же мне делать? — Не знаю, плакать мне или смеяться. — Ведь оно твое! Ты должна его надеть! Но оно не держится…
— Ладно, хватит! — кричит вдруг Сэди. — Все это… Ты знаешь, что надо делать.
Наступает тишина, только с дороги доносится шум проезжающих машин. Я прячу глаза. Мы так долго охотились за этим ожерельем, и вот оно у нас… Проклятье! Я не готова. Ведь Сэди появилась из-за ожерелья. И теперь, когда оно найдено…
Я гоню прочь ужасные мысли. Не хочу об этом думать. Просто не хочу.
Ветерок гонит листья по дворику, а Сэди все смотрит и смотрит на меня, потом тихо говорит.
— Мне надо подумать.
— Хорошо, — так же тихо отвечаю я.
Прячу ожерелье в сумочку и возвращаюсь в ресторан. Сэди исчезла.
Аппетит пропал. Есть совсем не хочется, как и вести беседы. В том числе и с шестью начальниками отделов кадров разных престижных фирм, которые названивают в офис и требуют встречи. Взгляд мой то и дело притягивается к бумажному пакету, в котором лежит ожерелье.